Дьенбьенфу было ошибкой.
А кого в этом винить? Наварра с его дурацкими инструкциями, Салана с его коварством, Коньи, тогдашнее правительство, американцев? Если они ответственны, то с тех пор они заплатили за это сполна.
Все это звучит так нереально.
А это так и было. Подумайте американцы сотня или больше вылетов в день, чтобы защищать пост, на котором было шесть человек во главе с капралом. И в то же время десять тысяч военных в этом котле считали, что им очень повезло, если прилетало тридцать самолетов.
И последнее об этом гарнизонепочему парашютно-десантные войска? С легионом все понятно: многочисленный, могучий. И солдаты старой закалки: животики, бороды, обвешаны гранатами, и войсковые лавки, полные вина. Но парашютно-десантные войска! Предполагалось, что они будут оперативными, внезапными, так?
Именно так, прозвучал спокойный ответ. Но чем больше на это смотришь, тем глупее все это кажется. Кастри должен был руководить маневрамивключая вооружение! Когда стало очевидным, что наступательная база превратилась в осажденную крепость, парашютно-десантные войска продолжали использовать. Это была ошибка, которую повторили в Алжире. Было принято считать, что легион и парашютно-десантные полкиединственно эффективные ударные войска. Они считались главным резервом и слишком часто нерационально использовались, чтобы заблокировать какую-нибудь дыру. И наконец, когда лагерь был окружен плотным кольцом, укрепить его могли только парашютно-десантные соединения.
Никто не обратил внимания если только, конечно, Лафорэ этого не заметил?
Парашютно-десантные войска действуют в соответствии с полученными инструкциями. Чем глупее эти инструкции, тем важнее избежать провала.
Они потерпели поражениене простили себе этого, но были рады найти каких-то козлов отпущения.
Лагерь удерживали в течение двух месяцев непрерывной атаки примерно две с половиной тысячи боеспособных солдат под командованием подполковника, не имевшего никакой стратегической подготовки, и полудюжины офицеров вдобавок, которых позднее поносили как «мафию» и в числе которых был игравший второстепенную роль ваш покорный слуга.
Эта самая мафия приговорила одного младшего офицера, виноватого лишь в том, что у него произошел нервный срыв, к жизни, которая подобна смерти.
Вы заблуждаетесь, ответил генерал с достоинством. Эта мафия ни в коей мере не причастна к такому акту. В то время он находился под моим командованием, и за то, что произошло, я лично несу ответственность.
Слушая его, Ван дер Вальк вынужденно отметил, что генерал был грозен.
Я не стремлюсь кого-то осуждать, сказал Ван дер Вальк. Ни вас, мой генерал, ни полковника Годара, ни лейтенанта Лафорэ. Кто их поймет!
Что было у них на умевероятно, никто не поймет. И возможно, вы правы, ставя всех на одну доску.
Лафорэ был наделен губительным даромвоображением.
Вы стремитесь оправдать его обелить, фыркнул генерал.
Никто еще никогда не пытался защитить его, распалился Ван дер Вальк. Что вы сделалипослали ему пистолет в коробке, упакованной как рождественский подарок? Ведь так, по легенде, поступили несколько офицеров с Наварром?
А вы чего ждаличтобы я вежливо пошел, держа шляпу в руках, пригласил его получить наградные и поинтересовался, не соблаговолит ли он тихо уволиться из армии?.. В лагере Ланглэ сорвал берет с одного из офицеров, который, по его мнению, не заслуживал права его носить. С офицера, равного по званию. Правила едины для всех. Никто не выбирал специально Лафорэ, как вы, похоже, полагаете. История, месье комиссар полиции, забывает тех, кто не поддерживает свою репутацию в битвах. И мы я говорю «мы» не подчиняемся мнению гражданского лица даже полицейского.
Нет, сказал Ван дер Вальк, тяжело поднявшись, так же как генерал Кристиан Мари Фердинанд де ла Круа де Кастри, потомок герцогов и маршалов, который не подчинился мнению бретонского крестьянина. Он просто не мог ничего с собой поделать.
Сядьте, комиссар, тихо сказал генерал. Прошу меня простить.
И я прошу меня простить. Он был вашим мальчиком, и вы пострадали из-за него.
Эстер Маркс всадила в него пулю. Она была одной из наших. Она глубоко сожалела, что не была там с нами.
Если бы она была с вами, Лафорэ бы не дезертировал.
Мне ни разу не пришла в голову эта мысль, сказал генерал.
Глава 19
Сколько «л» в слове «интеллект»?
Одно, ответила Рут.
Нет, два, сказала Арлетт строго. Ты допустила четыре грубые ошибки в диктанте, значит, получишь в самом лучшем случае шестерку, а то и пять с половиной или даже пять. Снова все перепиши, постарайся хорошенько, и, если будешь по-настоящему внимательной, я уверена, ты заработаешь завтра по меньшей мере девять.
Минут десять стояла тишина, нарушаемая лишь тихим бормотанием, словно за деревянной панелью скреблась мышка.
Чертова работа.
Откуда ты взяла такое выражение?
От тебя.
Гм. И все-таки это грубость, и ты не должна так говорить. Не нажимай слишком сильно, когда пишешь.
Снова минутное молчание, потом бормотание:
Мам.
Что?
А правда, что Эстер застрелили?
Теоретически Арлетт всегда полагала, что рано или поздно наступит день, когда придется лгать детям, и чувствовала, что так оно и будет. Практически этого, похоже, еще не случалось.
Что?.. Ты закончила свой диктант? спросила она, чтобы выиграть время.
Да.
Хорошо. Почему ты так решила?
Я слышала, что госпожа Паап говорила своему мужу. Она думала, что я не понимаю.
Да. Это правда.
А кто застрелил ее?
Рут, наш папашкаполицейский. Он сделает все, что в его силах, чтобы выяснить это. Вот почему он и поехал во Францию.
Кто-то из Франции?
Я не знаю Может быть, теперь он уже знает.
Это больно, когда в тебя стреляют?
В меня никогда не стреляли, но я слышала, что не больно. Удар и испуг Как будто падаешь с лестницы. Она умерла очень быстро, и я уверена, что никакой боли она не почувствовала.
Прямо как показывают по телевизору. Это были гангстеры?
Арлетт, которая, стоя на четвереньках на полу, вырезала выкройку, опустила ножницы.
Гангстеры встречаются редко. К счастью. Папашка думает, что это мог быть кто-то из старых знакомых Эстер. Наверное, этот человек был расстроен, немного не в себе, и он почему-то решил, что должен застрелить ее.
Почему?
Нездоровым людям часто что-то кажется. Разве у тебя не бывает так, что иногда, когда у тебя температура, начинают сниться страшные сны, будто за тобой гонятся или что-нибудь еще?
Бывает, но я ни в кого не стреляю.
Что доказывает, что ты, к счастью, была не очень больна. Однажды, когда я была очень усталой и расстроенной, я запустила кухонным ножом в кого-то. Это было не менее скверно.
А в кого?
Не имеет значения. Я только хотела показать тебе, что кто-то может стрелять в людей.
Они пугались, эти люди?
Да немного.
Эстер не очень легко было напугать. Она была парашютисткой.
А ты хотела бы стать парашютисткой? попыталась сменить тему Арлетт. Передай мне булавки, они на столе рядом с тобой и завинти колпачок ручки, он разболтался.
Я могла бы. Я знаю, где этому учат.
Правда? мягко поинтересовалась Арлетт, очень надеясь не сходить с этой многообещающей дорожки. И где же?
Где-то в Бельгии. Туда долго ехать. Эстер один раз брала меня с собой, на машине.
Старая синяя машина Зомерлюста. «Симка-ариана». Арлетт почувствовала легкий толчок в сердце.
А когда это было?
Примерно месяц назад. Эстер сказала, что ради интереса хочет мне показать, как это делается.
Это какой-то летный клуб?
А что это такое?
Я не знаю что-то вроде небольшого летного поля.
Да, наверное. Можно научиться прыгать с парашютом там есть что-то вроде гимназии. Но я точно не знаю, потому что Эстер мне ничего не показала.
Арлетт навострила уши:
И почему же она передумала?
Не знаю я думаю, она поссорилась там с тем мужчиной. Наверное, оказалось слишком дорого, добавила она так небрежно, словно была привычна к ссорам по поводу того, что что-то стоит слишком дорого.