Николас ФрилингВальпараисо
Глава 1
Капитан!
Лучшего слова, чтобы голос разнесся над водой, и не подобрать. Три коротких слога, подобно выстрелам, преследуемым собственным эхом, вспороли недвижный воздух над поркерольской гаванью.
С пристани, где стоял Кристоф, в мешковатом синем джемпере, брезентовых штанах и войлочных домашних туфлях, открывался вид точно на западна Тулон. Тут всего три километра от громады заросшей соснами скалы, что образует presquîleпочти остров Жьен, отдаленный спокойными водами Птит-Пасс. Но, затянутый туманом, Жьен отдалился, как бы отступив под защиту крутых склонов Верхнего Тулона, расположенного двадцатью километрами дальше. Все побережье Франции приобрело эфемерный, призрачный вид, и лишь маленькая тихая гавань казалась настоящей.
И все-таки приезжему, что стоит на высоких скалах Жьена, спиной к плоскому узенькому перешейку до Йера, раскинувшийся перед глазами Поркероль видится золотой мечтой и краем надежд. Он выглядит романтически. Пусть это всего-навсего еще одна неправильной формы каменная глыба, утыканная, подобно прочим, сосновыми стволами, но, как-никак, это Золотой остров и самый южный край французской земли, да и название дано не просто так: рыжеватая скала состоит из слюдяного сланца, весьма древнего и отливающего золотом.
Ну а Золотой остров Коли приезжий читал последнюю книгу Джозефа Конрада «Скиталец» и знает, что тут, на Жьене, часто стоял меткий стрелок Пейроль, прослеживая путь фрегата «Амелия» по Птит-Пасс, ему, пожалуй, простительно считать Поркероль романтическим местом.
Хотя на самом деле ничего романтического в нем нет.
Капитан! снова крикнул Кристоф. Что придавало его голосу легкий иронический оттенок? Ведь даже на маленькой яхте, точнее, переоборудованном рыболовном катере длиной не более одиннадцати метров непременно есть капитан.
Возможно, все дело в игре слов. Владелец «Оливии», как и его судно, родом с севера. Его зовут Капитан, Раймонд Капитан, и обращается ли к нему француз официальнокак к шкиперу «Оливии»или по фамилии, выходит одно и то же.
Гавань, крохотная подковка пару сотен ярдов в поперечнике, со стороны моря защищена каменным молом, а вдоль берега идет бетонный причал. За ним видны крыши поселка, чуть поодаль, на склоне среди сосен, то там, то тут стоят виллыиз числа тех невероятно нелепых, в восточном стиле конструкций, с минаретом. Жизнь гавани сосредоточена на причале и вдоль пристани.
По сути дела, пристань показывает все четко упорядоченное поркерольское бытие. У деревянных причалов«Ястреб» и «Красный коралл»эти большие палубные баркасы доставляют грузы и пассажиров из Жьена. Рядом баркасы поменьшедля частного найма. Затем штук двадцать простых и незамысловатых рыболовных катеров длиной семь-восемь метров. На каждом установлен мотор, так что и один человек способен совладать с сетями и управлением. Это не серьезный рыбный промыселтак, чтобы сводить концы с концами.
Они прелестны, эти катерки с высоким наклонным носом, сужающиеся к ахтерштевню, и хорошо приспособлены к шаловливым прибрежным волнам.
Есть тут еще и некое десантное плавучее средство, собственность военно-морского флотауродливая штуковина вроде прямоугольной железной коробки. И оставлено место для судов-гостей: они швартуются в конце пристани, у маленькой металлической башенки, выкрашенной в красный цвет, где по ночам вспыхивает яркий огонь.
Позднее в это время годапока был только апрельвсю гавань заполнят поставленные на якорь яхты и даже за ее пределами, в проливе, столпятся суда покрупнее. Дорогие яхты, с кристкрафтовскими тендерами, сияющие медью на солнце. Сейчас на всю гавань была одна «Оливия», поставленная на прикол подальше от входа, в сотне ярдов от пристани, и выглядела она, как водится у северян, весьма чопорно.
Не то чтобы «Оливия» казалась тут неуместнойона чувствовала бы себя как дома везде, где только есть морская вода, но слишком уж не походила на рыболовные катера. Моряк тотчас бы смекнул, что на самом деле ей место у берегов Атлантики, среди длинных колышущихся бурунов и двадцатифутовых приливных волн у мыса Финистерре, а в Средиземном море, где нет приливов и отливов, но плещут короткие изменчивые волны, эта яхта всегда останется чужестранкой. Массивная и приземистая, с идеально прямым носом и широкой, прямоугольной кормой с транцем, «Оливия», в облачении поблекшей черной краски, казалась бабушкой. Правда, побледнее и не такой морщинистой, потолще и менее деятельной, чем провансальские старухи, зато истинным матриархом, непоколебимо твердой и основательной хозяйкой, что пребывает здесь и ежедневно варит суп с незапамятных времен.
Когда Кристоф окликнул капитана во второй раз, тот взбежал на первые две ступеньки трапа и прищурил глаза. Над ютом был прилажен тент из зеленой холстины. Раймонд стоял в тени, но солнце на воде, даже апрельское солнце в восемь часов утра, слепило изрядно. Впрочем, силуэт Кристофа с заломленной на затылок парусиновой панамой распознавался безошибочно.
Хо!
Хо!
Оба слегка хлопнули ладонью о ладонь, выполнив ритуал утреннего рукопожатия через воду.
Какая муха тебя укусила?
Никакая. Rienco, прорвалось хохотом неуемное веселье Кристофа. Просто, если ты хочешь вытащить яхту сегодня утром, я тебе подсоблю.
Вдвоем мы не управимся. Ты не представляешь, какая она тяжелая.
Гиппокампо поможет. И Генри тоже.
Хорошо. Через полчасика? Ты будешь в «Эскале»?
Pardi.
Понятно.
Раймонд вернулся в рубку и аккуратно обмакнул полотенце в воду. Пресная вода на суднена вес золота, но капитан терпеть не мог умываться круто просоленной водой Средиземноморья и позволял себе роскошь тратить деньги на нечто более приемлемое. Даже на Поркероле лишь солнце ничего не стоит.
Он обдумывал сложную техническую проблемукак вытащить «Оливию» из воды. Она была обманчивым судном. Оттуда, где Кристоф неторопливо шагал вдоль пристани, останавливаясь поболтать с моряками, яхта казалась совсем небольшой: длинатридцать три фута, высота борта над водойтри. И никому бы в голову не пришло, что внизу есть еще шесть футов, а потому рослый Раймонд может стоять в каюте выпрямившись. Это редкость для судна таких размеров«Оливия» была не только хорошим кораблем, но и удобным жилищем. Ее построили для глубоких атлантических вод на переломе веков и сделали все чрезвычайно основательным и прочным. Весила «Оливия» восемь тоннпойди-ка вытащи такую ручным краном для рыболовных катеров! «Нам придется по стапелю поднимать ее на роульсах», подумал Раймонд.
Он был готов к этому, оставалось лишь позаботиться о нескольких незакрепленных предметах. Они вытащат «Оливию», поставят килем на спусковые салазки, подперев несколькими бревнами, и займутся ежегодным ремонтом корпусапочистят как следует и покроют ниже ватерлинии двойным слоем защитной, предохраняющей от обрастания краской. За такую работу на верфи брали дорого, а с помощью Кристофа капитан сделает все сам, и, главное, это обойдется ему лишь в стоимость краски и выпивки.
Раймонд завел мотор вручную, чтобы не расходовать попусту аккумуляторы, снялся с причаладвойного якоря на цепи, конец которой был привязан к канату со старой канистрой в виде буя, и, непринужденно, поставив ногу на румпель, перевел дроссель в нижнее положение, а рычаг двигателя вперед. Дизель умиротворенно застучал, «Оливия» скользнула к берегу, а капитан помахал рукой Мариусу, уводившему «Ястреб» к Жьену за утренней почтой и туристами.
На последних пятидесяти ярдах он снова заглушил мотор: медлительное, массивное и надежное судно двигалось к крошечному причалу; полдюжины холостых оборотов винта в обратном направлениии оно вновь застыло. Раймонд свесил кранец между бортом и пристанью, набросил узел легкого троса на железное кольцо и двинулся к «Эскалю», кафе на углу поселка, дабы пропустить по стаканчику с Кристофомэтот веселый и словоохотливый малый наверняка поджидает его там.
У стены кафе, обращенной к порту, под лохматой акацией, в пыли недвижимо сидел старый калека в лохмотьях и драных домашних шлепанцах. Темный, как у индейца, цвет лица разительно контрастировал с белой кожей на костлявых ребрах, проглядывающих сквозь рваную рубаху.