Тебе это известно.
Порой мне кажется, что нет.
Я уже говорил тебе, чего желаю и жду. Еще тогда в кабинете.
Поначалу Гермиона слегка растерялась, но потом вспомнила их тогдашний разговор.
Мне нужна твоя страсть, твоя любовь, твоя жизненная сила, выдохнул вдруг он, и горячее облачко слетело с его губ в холодный ночной воздух парка. Ты даже не представляешь, насколько сильно я нуждаюсь в этом. Особенно теперь
И ты знаешь, что все это и так принадлежит тебе. Только тебе!
Малфой снова повернулся и обжег ее взглядом, а затем шагнул ближе, и Гермиона услышала его тяжелое рваное дыхание. Ей вдруг неожиданно вспомнилась их первая встреча во «Флориш и Блоттс», и она понимала почему: напряженность, окутывающая их сейчас, казалась такой же невыносимой.
Положив ладони на затылок Гермионы, Малфой коснулся большими пальцами ее ушных
раковинок, и она ощутила, как голова тут же закружилась. Нельзя было отрицать то неимоверное физическое притяжение, которое связывало их при первом же прикосновении друг к другу. Однако, несмотря на это, Гермиону раздирало любопытство: ей ужасно хотелось услышать, что он скажет сейчас.
Да Принадлежит, он остановился, пристально вглядываясь в ее лицо, и Гермиона всхлипнула таким мрачным казался его взгляд:
Но что? Что тогда, Люциус?
Мне мало Ты должна понимать, что жизнь во всем прекрасном и ужасном, что есть в ней, все же намного сложнее. Она самая великая награда человеку и самый огромный его риск, когда можешь довериться не тому голос Малфоя звучал тихо и чуточку зловеще. Он провел пальцами по ее затылку и опустился ниже, к шее. Готова ли ты пойти на этот риск и довериться мне целиком и полностью? Полностью Пойти за мной куда угодно. Даже с закрытыми глазами.
Гермиона ощутила, как по телу пробежала волна чувственной дрожи.
Что я еще должна отдать тебе, чтобы ты не сомневался? Что?
Свою душу, Гермиона.
Было что-то жуткое сейчас в его шепоте, от которого она невольно замерла.
Потом посмотрела ему в глаза и поняла, что уже знает ответ. И, наверное, знает его уже давно, может быть, даже с той, самой первой, встречи. Не отводя взгляда, Гермиона с трудом сглотнула и произнесла:
Да. Я твоя. Целиком И душой и телом. Вся твоя и прежде чем успела договорить, Малфой накрыл ее губы своими, впиваясь в них глубоким собственническим поцелуем, в котором Гермиона растворилась уже в следующий миг.
Она попыталась обвить шею Люциуса руками, но не смогла сделать этого, потому что тот крепко прижал их бокам, не давая пошевелиться. Разочарованно застонав, Гермиона ответила на поцелуй с еще большей страстью.
А потом Малфой вдруг оторвался от нее и, тяжело дыша, уперся лбом о ее лоб. Затем сплел свои пальцы с тоненькими пальчиками Гермионы и, не произнося ни слова, потянул ее в сторону дома. В абсолютном молчании они зашли внутрь и поднялись в спальню.
Оказавшись там, Люциус провел ее на середину комнаты и быстро, но совершенно бесшумно, раздел, сам при этом оставаясь одетым. Потом отстранился и принялся медленно и осторожно кружить вокруг хрупкой фигурки, не отводя от нее глаз ни на единый миг.
Так она и стояла, совершенно обнаженной, пока любовник кружил вокруг, словно хищник, преследующий свою добычу, и внимательно разглядывал ее. Люциус будто изучал Гермиону: изучал, как какой-то научный образец или музейный экспонат. И в другое время она бы могла почувствовать себя униженной этим холодным и бесстрастным изучением, но не теперь Не после всего того, что они сказали друг другу недавно. Сейчас она упивалась тем, что делает Малфой, с каждой секундой ощущая, как возбуждение охватывает ее все сильнее и сильнее. Их беседа, там, в парке, словно расставила все точки над «i», словно развеяла все сомнения и недоговоренности, что оставались у них по отношению друг к другу. И теперь Гермиона по-настоящему была готова принять все, что решит сделать с ней Люциус Малфой.
Не выдержав, она гортанно застонала. И, услышав это, Люциус быстро шагнул и потянулся к ее рту пальцем, дразняще близко, но так и не прикасаясь к нему. Он бросил угрожающий взгляд, который почему-то будоражил еще больше, и наклонился к уху:
Молчи Не смей издавать ни единого звука услышала Гермиона шепот, больше похожий на шипение змеи и заставила себя замолчать.
Долгое время Люциус не двигался, продолжая рассматривать ее, и жаждущая его прикосновений Гермиона усилием воли удерживалась, чтобы снова не застонать. Наконец, Малфой оказался сзади и набросил ей на глаза повязку из темной шелковистой материи. Гермионе удалось остаться безмолвной, хотя сердце забилось вдруг так громко, что казалось Люциус услышит этот звук так же легко, как и голос.
Но и это было не все. Дальше он схватил ее запястья и связал их вместе, одно с другим, широкой шелковой лентой. Ей удалось уловить, как он глубоко втянул в себя при этом воздух, а потом наступила тишина.
Какое-то время Гермиона ничего не слышала и не чувствовала, хотя и знала, что Люциус по-прежнему в комнате. Ей казалось, что тело растаявшей лужицей вот-вот стечет на пол так хотелось его прикосновений. Желая хоть как-то облегчить ноющую внизу живота боль, она переступила с ноги на ногу.