Пока она отмеряла мне тот же серенький порошок в бумажный фунтик, я поспешно, стараясь не дышать, проглотила пойло, отчётливо отдававшее содой. Никакая мята не могла отбить этого привкуса.
Что там нового болтают? спросила тем временем Гета.
Болтают всё то же самое, зато приехал Искатель.
Наш куратор? кисло спросила она.
Нет, больше похож на волкодава. Интересный вообще-то мужчина, небрежно заметила я, и Гета ожидаемо вытянула уши. Судя по тому, что щёки после бритья отливали синевой, брюнет, не просто темноволосый. И глаза тёмные. Цвет, правда, рассмотреть не удалось в трактире темновато. И нос такой я приложила палец к переносице. Хороший такой нос. Так сразу и вспоминаются пошлые шуточки про размеры.
Пф-ф, сказала Гета. Как целитель говорю тебе, нет никакой взаимозависимости размеров. И вообще, размер не главное.
Что размер не главное, я знаю, заверила я. Дай ещё просто водички, а? Запить эту соду.
Там не просто сода! Это очень хороший желудочный сбор, возмутилась она и указала на графин: сама налей. Она высыпала очередную ложку в кулёк и наморщила лоб: Это была десятая или одиннадцатая?
Одиннадцатая, с самым уверенным видом заявила я, чтобы Гета не вытряхнула свой очень хороший сбор обратно и не начала отсчитывать ложки заново.
Да? в сомнении спросила она, но высыпала в кулёк ещё ложечку и плотно закрутила его. Пересыпь во что-нибудь, а то в бумаге намокнет и слежится. А как зовут этого господина с хорошим носом?
Брат Норберт. И знаешь, я посоветовала ему послать за тобой, потому что его сбросила лошадь, а он уверяет, будто всё в порядке. Может, ты зайдёшь проверить? Я разок полдня проходила с трещиной в ребре и влетело же мне потом от целителя.
Правильно влетело, проворчала она, убирая банку на место. Что обломок ребра может проткнуть лёгкое, никогда не слышала? Так что да, схожу, пожалуй. А то две недели ждали, чтобы приехал хоть кто-нибудь, а вдруг этому Искателю теперь две недели нельзя вставать с постели?
Я покивала с самым серьёзным и одобрительным видом. Понятно же, что Гете просто хочется посмотреть на свежего человека, а я ей подсказываю такой удобный повод для этого. А брат Норберт пусть лучше у неё выспрашивает, почему красивое и звучное Генриетта превратилось в короткое и невразумительное Гета. Я смотрю, Зверь его всерьёз не заинтересовал, есть у него более важные вопросы. Вот пусть их и задаст здешнему целителю.
Глава четвёртая, в основном, о природе Зверя
он не похож, не бывает таких зверей, решительно заявила Сельма. Её оторвали от огородных работ, и с тяпкой, взятой «на караул», она смотрелась так, что брат Норберт, кажется, пересмотрел своё мнение о немолодой крестьянке. Пасть впоперёк себя разевается, зубищи во! Она развела мозолистые коричневые пальцы так широко, как смогла. Кого тут у нас такими грызть? Вывернов тут не водится. Тётка она была конечно необразованная, но вовсе не глупая, а ещё цепкая и приметливая. Нечисть это, говорю же, настойчиво повторила она. И матушке Катерине говорила, и вам, святой брат, скажу: никакой это не зверь. А то я зверей не видала! Я в молодости такая охотница была куда там мужикам. Навидалась всякого зверья. Была б помоложе, похабно подмигнула она Искателю, показала бы вам, каких мне отметин рысун когтями наставил.
Брат Норберт покивал, видно, тоже, как и я, сообразив, что рысун это самец рыси. Рассматривать следы его когтей на теле немолодой крестьянки Искатель, понятно, не пожелал, и вообще её ответами вполне удовлетворился. Выглядел по крайней мере вполне удовлетворённым.
Кажется, не только вы сомневаетесь в естественной природе Зверя. Он опять дёрнулся было подсадить меня, но опять опоздал.
Я не считаю Зверя нечистью, возразила я, привычно вдев левую ногу в стремя, а правую перекинув через седло: помощь для того, чтобы сесть на лошадь, в последний раз потребовалась мне лет этак э-э нет, около года назад, но тогда я еле стояла на ногах, и парни всерьёз обсуждали необходимость по-быстрому соорудить конные носилки. Про текущую воду ерунда, разумеется, но нечисть не нападает в полдень, даже пасмурный.
Брат Норберт неопределённо мотнул головой, и по коротким чёрным волосам, с виду жёстким и гладким, метнулись маслянистые блики. Наверняка его в детстве-отрочестве звали Вороном с такими-то волосами и с таким носом.
Куда теперь? спросил он.
К леснику, ответила я. Тому самому, который привёз из Абесинии не то гиену, не то леопарда.
Он ответил отчётливым смешком и отвязал лошадь от столба в ограде немаленького Сельминого сада. Нет, не свою дурную кобылу та нашлась на следующий же день. Вернее, нашлось то, что от неё оставили волки. Седельные сумки серых разбойников не заинтересовали, и они (сумки, конечно, не волки) вместе со всей сбруей вернулись к хозяину. Правда, ему они в тот момент тоже не были нужны: то ли он, как я и предостерегала, сгоряча недооценил серьёзность своих ушибов; то ли Гета перестраховалась, взявшись исцелить не кого-нибудь Искателя, но она почти на неделю уложила его в постель. Что-то ей там в его потрохах показалось опасно отбитым, она даже магией его подлечила. И проведывала каждый день, аж капитан замковой стражи, её близкий друг приревновал и сам наведался посмотреть, что там за ворон такой в сельский трактир залетел.