Онинаходят, чтосержантотличноприжал этогогордецаи
забияку, которыйпосмеялся надними и присвоилсебеих добычу.Товарищи
Сорви-головы хорошо знают его, удивляются его спокойствию и тревожатся. Один
из них толкает соседа локтем и шепчет:
-- Не думай! Он не спустит!
-- Не желал бы я быть в его шкуре!
ВдругСорви-головакраснеет,потомегобронзовоелицосмертельно
бледнеет. Жилы на лбу наливаются кровью и походят на веревки, губы синеют, а
голубые глаза принимают стальной блеск.
Его охватывает ужасный гнев.
Отрывистые, резкие слова едва вылетают из стиснутых зубов.
-- Ахты, негодяй! -- кричит он,забывая всякую меру. -- Ты достойный
сыннегодяя-отца!Япыталсязабытьненавистьтвоегоотцакмоему --
ненавистьплута кчестному человеку...ноэто невозможно!А! Ты хочешь,
чтобы я отдалтебечесть? Сейчас я покажу тебесвое почтение, не замедлю!
Держись,сержант Дюрэ! Это тебе отдаетчестьзуавБургейль, сынстарого
коменданта Бургейля,эскадронного начальника конныхгренадер императорской
гвардии...
Жан охотно дал бы пощечину своему врагу, но руки его были заняты. Левой
рукой ондержит петуха,а правой утку, которая смешно болтается и повисла,
как скрипка.
От трагичного до смешного -- один шаг.
Нониктоне смеется, всякому понятно, чтозуаврискуетжизнью. Его
товарищиспешат вмешаться,но... поздно! Сбыстротой молнииСорви-голова
поднимает утку, размахивается и ударяет ей по лицу сержанта. Утка весит семь
фунтов; удар так силен, что унтер-офицер шатается и падает.
Голова утки осталась вруке Жана, шеяоборвалась, а туловище отлетело
на десять шагов.
Зуав охотно продолжал бы драку, но ему противно бить лежачего. Впрочем,
его гнев сейчас же стихает,когда он видитрезультатыборьбы, последствия
которой -- увы! -- нетрудно угадать. Сержант с трудом поднимается и садится.
Егощекастрашновспухла, раздулась, кактыква.Глаз почернел,налился
кровью, из носа ручьем льетсякровь.Он вбирает в себявоздух, смотрит на
зуава неописуемым взглядом, в котором дикая ненависть смешивается с не менее
дикой радостью, и говорит:
-- Ты верно рассчитал! Я увижу, как тебя расстреляют!
Зрители больше не смеются.Онизнаютбеспощаднуюсуровость военного
закона. Казнь через 24 часа, без пощады, без милосердия!
Сорви-голова кажется железным человеком.
Онспокойноподнимает утку,осматривает, неизмялся ли его букет и,
пожав плечами, говорит:
-- Что написано -- то написано, что будет, то будет! Пойдем обедать!
ГЛАВА II
СемьяБуффарик. --Букетотдан поназначению. --Генерал Боске. --
Арест.-- Смертный приговор.-- Тщетные попытки.--Зоря.--Битва. --
Пленник. -- Часовые. -- Бегство. -- Жандармы запоздали.
Зуавы отдыхают.