Кавалергардский вальс
Книга пятая
Ирина Костина
«Мы не стремимся быть первыми, но не допустим никого быть лучше нас»
граф А. И. Мусин-Пушкин, кавалергард
© Ирина Костина, 2022
ISBN 978-5-4474-6735-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть тринадцатая. Убежища заблудших душ
1802 год август
Санкт-Петербург, Таврический дворец
Лето в Петербурге всегда коротко, погода переменчива и большую часть времени льют дожди. Но сегодня неожиданно выдался солнечный день, от чего Таврический парк наполнился янтарным прозрачным светом. Елизавете захотелось прогуляться. Она строго наказала фрейлинам дать ей возможность побыть в парке одной.
Впрочем, почувствовать себя одной было невозможно, так как парк кишел кавалергардами, несущими караул на протяжении времени пребывания во дворце императора. А сегодня Александр со своими «негласными комитетчиками» задержался до вечера. Дело в том, что в Петербург пришло сообщение: «Наполеон провозгласил себя пожизненным консулом Франции», и эта новость взбудоражила всех.
Условно отгородившись от всех зонтиком, Елизавета бродила по дорожкам вдоль клумб. Но коварная погода всё-таки не дала ей насладиться прогулкой. Неожиданно налетели облака, и поднялся ветер. Сильный порыв вырвал из её рук зонтик, тот покатился прочь, набирая скорость, по парковым дорожкам.
Елизавета увидела, как один кавалергард ловко подхватил «беглеца». И вот он уже идёт к ней навстречу, чтобы отдать утерянную вещицу. Лиз придала лицу учтивое выражение… и вдруг опешила. Караульный оказался её знакомым поручиком из Благовещенской церкви…
– Прошу Вас, Ваше императорское величество, – произнёс он, протягивая ей зонт.
– Благодарю, – она вновь ощутила в душе трогательные нотки от звука его голоса.
Ветер сию минуту стих, и вновь выглянуло солнце. Лиз невольно зажмурилась, глядя на кавалергарда. Вот он стоит под солнечным светом, высокий, стройный с бледным лицом и чёрными, как омут глазами. В памяти Елизаветы короткими вспышками вдруг начали мелькать какие-то неуловимые картинки. Нет, она определённо где-то видела ЕГО, вот так же, среди зелёной травы и солнечных лучей. Ещё немного и она вспомнит! Пусть только он ещё скажет что-нибудь.
– Вы… давно на службе? – спросила она его сама, чтобы вновь услышать его голос.
Охотников опешил оттого, что она обратилась к нему:
– Второй год, – ответил он.
– Вы родом из Петербурга?
– Нет. Наше родовое поместье находится под Воронежем.
Елизавета немного посомневалась и решила спросить у него напрямую:
– Я хочу задать Вам ещё один вопрос…, – начала она
Но тут рядом, точно из-под земли, вырос командир полка генерал Уваров и участливо осведомился:
– Простите, Ваше императорское величество, у Вас всё в порядке?
– Благодарю, генерал. Всё в порядке, – она с трудом подавила раздражение от его нежелательного появления. – Мой зонт унесло ветром, а поручик его поймал.
– Молодец! – похвалил Уваров Охотникова.
Лёшка вытянулся во фрунт:
– Рад стараться, Ваше высокоблагородие!!
Лиз поняла, что командир не даст ей поговорить с молодым человеком наедине, и обратилась к Уварову:
– Господин генерал, пришлите Вашего поручика ко мне в покои через час. Я хочу дать ему кое-какие поручения.
Уваров взял под козырёк:
– Так точно, Ваше императорское величество.
Покои Елизаветы Алексеевны
Спустя час, снявшись с караула, Охотников припустил бегом по песчаным дорожкам парка. Невероятно! Сама попросила, чтоб он явился к ней в покои!! Вот это да!… Лёшке ужасно захотелось сделать для Елизаветы что-нибудь приятное. Он свернул в дальний угол сада, где вдоль забора росли ромашки, и безжалостно оборвал их все.
Спрятав букет за спину, он проскользнул мимо фрейлин и стоящих на карауле офицеров, и вошёл во дворец. Пересохшими от волнения губами сообщил:
– Прибыл по приказу Её величества императрицы Елизаветы Алексеевны в её распоряжение!
Придворная камеристка, любопытно смерив его взглядом, вошла в покои госпожи и доложила:
– Ваше величество, там какой-то кавалергард. Говорит, что прибыл по Вашему приказу.
– Пусть войдёт, – услышал Лёшка её голос, и от напряжения взмок.
Робко войдя в покои к государыне, он остановился посреди комнаты. Елизавета сделала знак камеристке:
– Оставьте нас.
Та с немым недоумением вышла за двери, и Елизавета с Алексеем остались наедине. Он перестал дышать от такого волнительного момента. Она тоже испытывала лёгкую неловкость:
– Простите, я не знаю, как к Вам обращаться…
– Поручик Охотников, – представился он.
Она задумалась. Нет, фамилия Охотников ей решительно ничего не подсказывала.
– Поручик Охотников, там в парке нам не дали поговорить. У меня к Вам есть один деликатный вопрос.
– Я весь внимание, Ваше императорское величество! – Алексей жадно поглощал глазами каждое её движение.
Елизавета поймала на себе этот взгляд и смутилась:
– Я знаю, что Вы посещаете могилу моей дочери, – призналась она. – Нет, я не осуждаю Ваших действий. Мне приятно, что Вы оказываете почести светлой памяти моей бедной девочки. Но, однако… я не понимаю. Скажите, почему Вы это делаете?
«Потому что я люблю Вас!» – чуть не выпалил Алексей, но поймал себя за язык и… поперхнулся. И закашлялся.
– Что с Вами? – удивилась она.
Но он продолжал кашлять, и никак не мог остановиться.
– Выпейте воды, – любезно предложила Лиз, сама наполнила стакан и протянула ему.
– Благодарю, Ваше величество.
– Что Вы прячете за спиной? – не выдержала она.
Лёшка вытянул слегка помятый букет и дрожащей рукой протянул его императрице.
– Что это? – растерялась она, принимая цветы.
– Ромашки.
– Ромашки?? – переспросила она и вдруг застыла, точно парализованная.
…Вот оно! То самое слово!…В памяти тут же появились светлые вспышки: солнце, высокая трава, качание кареты, весёлый смех Дороти, и мальчик… Он едет верхом рядом с каретой и не сводит с неё влюблённых глаз. «Лиз, спроси его о чем-нибудь», – слышится голос Дороти. «Это же неприлично», – восклицает она. «Ну, признайся, тебе самой хочется»… Да, ей, действительно ужасно хотелось тогда заговорить о чём-нибудь с незнакомым красивым мальчиком. И она спросила какую-то чепуху…
– Что Вы сейчас сказали? – Елизавета выпала из воспоминаний и с любопытством уставилась на поручика.
– Ромашки, – повторил Алёшка, наблюдая её растерянность, и ощутил, как у него самого развивается дрожь в коленях. – Вы спросили, как называются эти цветы, – напомнил он, – Я ответил: «Ромашки». А Вы тогда сказали: «Какое смеш…
– Какое смешное слово «ромашки», – машинально повторила вместе с ним Елизавета и сама испугалась тому, что произошло.
У Алексея вытянулось лицо:
– Вы… неужели, Вы помните?!
– В-вы.. тот самый Алексей?
– Не может быть… Вы запомнили моё имя?!! – воскликнул он, потрясённый до глубины души.
Елизавета растерялась. Невероятно! Это было так давно!! А имя его она, в самом деле, не забыла. Да и как могла? «Ели-за-вета А-лек-сее-вна, звучит, как колокольчик – дили-дили динь» – вспомнился ей разговор с сестрой после крещения, – «А парня того тоже звали А-лек-се-ем, дили-динь…»
В эту минуту дверь в её покои внезапно распахнулась, и в комнату стремительно вошёл Александр:
– Лиз. Я хотел предупредить тебя, что сегодня…, – он осёкся, заметив молодого кавалергарда. – А что происходит? Что делает в твоих покоях этот поручик?
– Он…, – Лиз, в поисках спасения, торопливо зашарила рукой по столу и наткнулась на конверт из Швеции. – Он принёс мне письмо от Дороти, – тут же нашлась она, помахивая конвертом, точно веером.
Александр сомнительно наморщил лоб:
– Дорогая, что с тобой?
– Что? – рассеянно переспросила она.
– Ты так взволнована. Что-то с Дороти?
– …А? – Лиз от страха боялась взглянуть на мужа. – Нет-нет. У Дороти всё в порядке.
Александр обернулся к Охотникову: