Именно эта «особенная» миссия была им поручена Алопеусу, который уже на утро покинул Петербург.
1798 год ноябрь
город Вильно
Дмитрий Платонович обрадовался освобождению, но тут же огорчился, что должен немедленно отбыть в Мекленбург, даже не побывав дома. Он попросил Алопеуса:
– Позвольте, я только отпишу письмо в Петербург супруге! Она там, должно быть, с ума сходит!! И можем ехать.
Когда они отъехали из Вильно в карете, Алопеус заметил:
– Как трогательно наблюдать Ваши нежные отношения с женой, Дмитрий Платонович. Я-то сам, знаете, никогда не был женат, и, признаться, не собираюсь.
– Напрасно, – улыбнулся Хотеновский, – Я ведь, тоже долгое время не женился! И считал всех мужей несчастными рогоносцами или подкаблучниками. Но вдруг влюбился, как мальчишка!! Жизнь вокруг изменилась. Стал видеть и чувствовать всё по-другому, как-то более радостно и многоцветно! Должен сказать, любовь приятным образом преображает человека. И с Надеждой Алексеевной я искренне счастлив!!
Алопеус скептически улыбнулся краешком рта. Дмитрий Платонович, однако, заметил его усмешку и насторожился:
– Что? Что Вы хотели сказать?
– Я?! – изобразил удивление Алопеус, – Нет. Ничего.
– Но я же видел!!
– Поймите, не в моих правилах, сеять сплетни, Дмитрий Платонович…
– Договаривайте, коли начали! – потребовал князь.
– Одним словом, по Петербургу ходят разговоры, что, пока Вы ездили по Европе, у Вашей супруги случился роман с великим князем Александром Павловичем.
– Как Вы смеете?! – побагровел Дмитрий Платонович, хватая Алопеуса за отворот кафтана, – Не боитесь, что за такие слова я вызову Вас на дуэль?!
– Помилуйте, Ваша светлость! – растерянно улыбнулся Алопеус, мягко освобождаясь от цепких рук князя, – Какие сейчас дуэли?! Кругом война, а мы с Вами на службе и при исполнении приказа. И потом, я лично совершенно не разделяю мнение светского общества. Мало ли что болтают! И супруга Ваша, Надежда Алексеевна, вполне добропорядочная женщина. Мой Вам совет – не берите в голову!!
Хотеновский насупился и откинулся спиной вглубь кареты.
1798 год ноябрь-декабрь
Санкт-Петербург
Аннушка Лопухина в роли фаворитки императора была скромна и неприхотлива. Она не вмешивалась в государственные дела и не оказывала влияния на действия Павла во внешней политике.
Лишь иногда, по наущению Ростопчина, просила за кого-нибудь из придворных, чтобы государь проявил милость или снисхождение в выборе наказании. Павел уступал просьбам Аннушки. А, если он противился, то стоило ей капризно надуть губки, и всё тут же выполнялось беспрекословно.
Дорогих подарков она не требовала, император итак безмерно осыпал её украшениями и нарядами. Воспитанная в строгости, она была не притязательна, и всякий раз смущалась очередной обнове или бриллиантовому колечку. И, выходя на люди, старалась быть умеренной в украшениях, и не демонстрировать своё привилегированное положение, которого искренне стыдилась.
По началу она невероятно боялась своего могущественного покровителя. Особенно её пугало расположение покоев, соединенных внутренней дверью со спальней императора. Первые ночи Аннушка, до рассвета не смыкала глаз, в страхе ожидая появления императора у себя в спальне…
Но Павел проявил неслыханное благородство, он не стремился овладеть юной красавицей помимо её воли. Напротив, он относился к ней с рыцарским поклонением. Ведь неслучайно он недавно принял статус магистра рыцарей, его поступки должны соответствовать образу! Павел окружил московскую барышню трогательной заботой и вниманием, буквально возвысил её до небес и провозгласил «дамой своего сердца»! Без устали чествовал её прекрасное имя и совершал ради неё «подвиги»!
Против всяких правил, он наградил её орденом Мальтийского креста. Имени «Анна» он приписывал мистический смысл. Этим именем Павел называл корабли. Орден Святой Анны, прежде самый незначительный из всех российских орденов, теперь сделался самым почётным. Любое желание фаворитки моментально исполнялось, любое её незначительное высказывание возводилось в культ. Например, стоило Аннушке как-то в беседе признаться, что ей очень нравится розовый цвет, как по велению императора, все придворные переоделись в платья розового цвета.
Ради Аннушки, которая любила танцевать, Павел вернул на балы танец «вальс»! А следом Лопухина упросила императора, вместо стесняющего движения, узкого придворного платья, вернуть прежний женский костюм с пышной юбкой, так как вальс требовал свободы движений.
Многие дамы вздохнули свободно и были в душе благодарны новой фаворитке.
Государевы милости золотым дождем сыпались и на отца Аннушки, Петра Васильевича Лопухина. Произведенный в чин генерал-прокурора, он был отмечен разрешением присутствовать на заседаниях Императорского совета. Очень скоро Павел пожаловал его в князи. Не прошло и месяца, как Петра Васильевича титуловали ещё и «светлейшим князем». Но, надо отдать должное, Лопухин преданно и ответственно выполнял свои обязанности по службе и не кичился положением.
А вот его супруга, Екатерина Николаевна, из кожи вон лезла, чтобы, пользуясь расположением императора, влезть в высшие круги общества! Поскольку дама она была малообразованная и вульгарная, в свете над ней посмеивались и только.
Своего молодого любовника, генерала Уварова, она-таки перевезла в Петербург, и теперь была озабочена тем, чтобы Аннушка составила бы ему протекцию перед государем, и тот пожаловал бы ему высокий чин и престижное место при дворе. Аннушка же пока всячески откладывала безнравственную, с её точки зрения, просьбу мачехи.
Зимний дворец
Будучи целый день занятым государственными делами, вечера Павел проводил в апартаментах у Аннушки. Он любил ужинать с ней вдвоём. Но, как и в случае с Нелидовой, ему хотелось, чтобы на этих ужинах присутствовал кто-нибудь из его семьи (таким образом, он утверждал статус фаворитки на одном уровне с домочадцами).
Однако, домочадцы не горели желанием принимать участие в этих унизительных сценах. Оскорблённая Мария Фёдоровна теперь вообще не появлялась в Петербурге, предпочитая проводить время в Павловске вместе с остальными детьми.
Константин с Анной Фёдоровной отказывались от приглашений. К тому же дурные манеры, которые Константин нарочито демонстрировал во время таких визитов, быстро избавили Павла от потребности видеть второго сына на совместных ужинах.
Оставался Александр с Елизаветой. Лиз категорично противилась и выдумывала различные предлоги избежать отвратительных посиделок. К тому же, находясь на четвёртом месяце беременности, она тщательно скрывала своё положение и редко выходила в свет.
И только бедный Александр, из-за природной дипломатичности и панической боязни гнева отца, не мог отказать и покорно потакал ему во всем.
Павел всегда относился к старшему сыну с недоверием и подозрительностью, зная, что тот был любимчиком бабушки Екатерины. Но, поскольку, теперь Александр официально считался законным наследником, отцу захотелось увидеть в нём соратника, приблизить к себе, привязать какими-то общими интересами.
Александр же привык к недоброжелательному отношению отца, и поэтому терялся и боялся его отчаянных нелепых попыток сблизиться. Тем более, что эти попытки больше походили на провокации.
Павел был наслышан о романе Александра с Хотеновской, понял, что сын не чурается фаворитизма. И ему неожиданно пришла в голову мысль, что поводом их сближения может послужить новая фаворитка Александра. И он сам выбрал для сына кандидатуру – среднюю сестру Аннушки Лопухиной, Екатерину по мужу Демидову. Как призналась ему по секрету Аннушка, Катюша Демидова была влюблена в великого князя Александра: попадалась на глаза, призывно строила глазки, кокетничала, но при этом так и оставалась без ответного внимания.