Тут и Дон, и посол, и, разумеется, стюардесса производят какие-то движения и восклицания, а тем временем молодой человек занимает кресло второго ряда возле прохода, наискосок от Дона с послом, хотя поначалу он вроде бы даже отпрянул, видно, ему не хотелось встречаться со стариками, но и бежать от них тоже показалось неправильным. Единственным, кто мог сделать приглашающий жест, был посол, не Дон и, конечно, не стюардесса. Та стала пытаться прогнать незваного гостя назад, в хвост, но, заметив, что он, по-видимому, знаком ее пассажирам, остановилась. Молодой человек тоже, если и проявил агрессию, то поначалу лишь к ней.
Почему бы ему, собственно, не посидеть в широком удобном кресле, а? Потому что у него билет в экономический класс, говорит стюардесса. И что же? Разве он кому-то мешает? Разве лишает других хоть части приобретенных ими удобств? Тем не менее, говорит стюардесса, это несправедливо. Несправедливо по отношению к тем, кто сидит в экономическом классе, и особенно к купившим билет в первый класс. Несправедливо и аморально.
Аморально! чему это молодой человек так рад? Господин Александер, обращается он к послу, вы поддерживаете это мнение?
Посол разводит руками. Можно понять его жест по-разному.
Ясно, что не положено, но аморально?! Молодой человек воодушевлен. Вспомните про работников в винограднике: Или глаз твой завистлив оттого, что я добр? Посол, знаете эту историю?
Дон как-то мало он участвовал в ситуации бьет с размаху по столику:
Леди права. Это несправедливо. Красный, сердитый стал, как когда продавал подшипники.
Молодой человек поднимается.
Посол сухо ему говорит:
Мы уважаем ваше умение играть в шахматы, Мэтью, и были бы рады продолжить знакомство. Но не сейчас. Он все-таки пробует улыбнуться: Желал бы я знать русский не хуже, чем вы английский! У вас были отличные учителя.
Молодой человек произносит:
Да, превосходные. И учебники высший сорт. Как сейчас помню: Что это за шум в соседней комнате? Это мой дедушка ест сыр.
Алберт опытный дипломат, умеет держать удар. Сейчас он придумает, что ответить. Но отвечать не приходится молодой человек ушел. После отбытия гостя старики пробуют склеить разорванный им разговор.
Дон спрашивает:
Что за басня про виноград?
Притча. Кажется, от Матфея. Мэтью. Вот ведь! Проклятие.
Их основательно встряхнуло последнее приключение. Все-таки пожилые люди.
Откуда такое знакомство с Писанием, Алберт?
На дипломатической работе, отвечает посол, волей-неволей сделаешься демагогом. Понемногу обаяние его восстанавливается.
Молодой человек занимает свое место в хвосте. Самолет приступает к снижению. Скоро в иллюминаторе показывается статуя Свободы мощная женщина с книгой и с факелом. Спинки кресел приведены в вертикальное положение.
Америка самая свободная страна в мире, повторяет Дон, глядя на статую из-за плеча соседа.
Посол смотрит на огромное изваяние никто-то этой бабе не нужен, думает он, ничего-то у нее не дрожит.
Дон спрашивает:
А вы, Алберт, какую религию практикуете?
Дипломат отвечает с внезапной грустью:
Я не верю в Господа Бога. И прибавляет зачем-то: Сэр.
Один один
Я не сразу понял, с кем разговариваю. Матвей. Путанно объясняет, откуда у него мой номер. Ах, вы сын Да-да, сын.
Растерянный молодой человек: в чем-то мы, видно, уже не оправдали его надежд. Когда уезжаешь, теряешь не родину заграницу. Спрашиваю Матвея, как там отец. Ничего, говорит, жив пока.
Посол смотрит на огромное изваяние никто-то этой бабе не нужен, думает он, ничего-то у нее не дрожит.
Дон спрашивает:
А вы, Алберт, какую религию практикуете?
Дипломат отвечает с внезапной грустью:
Я не верю в Господа Бога. И прибавляет зачем-то: Сэр.
Один один
Я не сразу понял, с кем разговариваю. Матвей. Путанно объясняет, откуда у него мой номер. Ах, вы сын Да-да, сын.
Растерянный молодой человек: в чем-то мы, видно, уже не оправдали его надежд. Когда уезжаешь, теряешь не родину заграницу. Спрашиваю Матвея, как там отец. Ничего, говорит, жив пока.
Я позвал его, он пришел.
Мы сидим в моей съемной квартирке-студии на Стэньян-стрит, возле парка. Вдоль стены коробки. Мы очень мобильны тут. Американцы очень мобильная нация.
У меня недавно книжка вышла Искусство жить: взгляд психолога, так можно на русский перевести. Была хорошая критика, в университет позвали, с обещанием постоянной позиции. Университет не самый, мягко говоря, знаменитый, да и мне не особенно нравится преподавать, но приходится делать то, что дают, а не то, что хочется.
Матвею тоже никуда от реальности не уйти.
Он как-то вяло кивает. Вот уж чего в отце его не было вялости. Значит в мать? Все равно почему-то этот Матвей вызывает мою симпатию. Я в последнее время мало общаюсь с людьми.
Он закончил ИнЯз, Мориса Тореза, увы, иностранными языками никого тут не удивишь. В особенности английским.
Матвей улыбается. Хорошая у него улыбка. Тоже может помочь. Не помню я, чтоб отец его улыбался. Хохотал да. А мать его я вообще не помню.
Улыбки улыбками, но дело так не пойдет.
Не освоить ли вам, Матвей, программирование?
Наверное, говорит, придется.
Позвоню-ка я по вашему поводу нескольким людям. Личные связи тут много значат.