Свет впереди возник совершенно неожиданно. Я успел затормозить - в опасной близости от передних колес лоснились влажные доски пристани, а дальше блестела чернильная гладь озера.
- Анна!
Она спала, запрокинув голову и раскрыв рот. Я осторожно высвободил плечо, вылез из машины и прикрыл дверцу. Свет исходил из окна дощатого домика в дальнем углу покрытого гравием двора, при въезде в который были установлены ворота - бывшие футбольные, - к одной из покосившихся стоек была приколочена доска с надписью «Мотель».
Дверь домика отворилась, янтарная полоса света легла на черный гравий. В дверном проеме стоял человек с ружьем наперевес.
- Кто здесь? - крикнул он.
- Поосторожнее с оружием, - сказал я. - Я по поводу ночлега
- Кто ты такой? - перебил он меня. Был он невысок, но, судя по силуэту, очень крепкого сложения. На нем была ночная рубашка и штаны со спущенными подтяжками.
- Меня зовут Фил Колби, - ответил я.
- Я тебя не знаю, Колби.
- Я тоже тебя не знаю, но мне нужны две комнаты.
- Зачем тебе две?
- Со мной девушка. Моя невеста.
Последовала пауза - человек в серой фланелевой рубашке размышлял. Потом он поставил ружье за дверь, буркнул:
- Подожди, - и ушел в дом.
А минуту спустя вернулся с ручным фонарем - подтяжки уже на плечах. Двигался он, пригнув голову, лицо продолжало оставаться в тени.
- Майк Бартер, - представился он, подойдя к машине.
Я протянул ему руку, но Бартер то ли не заметил, то ли не счел нужным обменяться рукопожатием.
- Рад познакомиться, Майк.
- Где твоя невеста? - вот так он ответил, этот Майк Бартер.
- В машине.
Он подошел к передней дверце и посветил внутрь.
- Эй, - сказал я, - убери фонарь. Она спит.
Бартер будто не слышал меня, он даже просунул голову в окошко машины и замер, разглядывая голые колени Анны. Вежливо, но решительно я оттеснил его плечом на надлежащее расстояние.
- Убедился? - спросил я.
- Убедился? В чем?
- В том, что это девушка.
- А она ничего себе.
- Я тоже так считаю.
Пожалуй, две комнаты для вас я найду.
Теперь я, наконец, рассмотрел его. Круглая такая физиономия, заросшая седой щетиной. Широкий и плоский нос. Глубоко посаженные черные глазки-буравчики. Ох, и не понравилась мне его внешность, с первого взгляда не понравилась!
- Комнаты должны быть рядом.
- Понятное дело.
- С душем.
Душевые кабины вон там. - Он махнул рукой в темноту. - Душ в комнатах временно отключен. Небольшой ремонт. Сезон-то ещё не начался. Но ко Дню независимости всё будет в порядке.
- Долго мы здесь не задержимся, - успокоил я его.
- На выходные небось?
Я снова посмотрел на его физиономию - нет, не внушала она мне доверия!
- Утром уедем.
- Понятно. Значит, остаетесь?
Я раздумывал. Самым разумным было отказаться от услуг этого подозрительного Бартера, снова сесть за баранку и уехать в Дэвистон, но мне было жалко Анну, бедняжка здорово притомилась, её нужно было срочно уложить в постель. Увы, в отдельную
- Остаемся, - сказал я.
- Семь долларов в сутки с каждого. Деньги вперед.
- Договорились.
- Тогда иди за мной.
Я непроизвольно покосился на машину, Бартер перехватил мой взгляд:
- Ничего с твоей невестой не случится.
- Хорошо, - сказал я и последовал за Бартером в дом.
Гостиная служила, очевидно, одновременно и конторой, потому что помимо неожиданно модной и дорогой мебели я увидел ящики с картотекой и письменный стол. На стене висел календарь с изображением обнаженной блондинки с огромной грудью.
Бартер выдвинул ящик стола, вытащил толстую тетрадь, раскрыл её и ткнул пальцем в разграфленную страницу:
- Поставь свою подпись вот здесь. Подруга распишется утром, когда будете уезжать. - Он заметил недоумение на моем лице. - Так у нас заведено. Если вы занимаете раздельные комнаты, каждый отвечает только за себя. Супружеские пары обычно берут комнату на двоих. В таких случаях достаточно одной подписи.
- Да, нам нужны две комнаты, - подтвердил я.
- О чем я тебе и толкую. Каждому по комнате. Поэтому твоя девушка распишется завтра. Жалко её сейчас будить.
- Жалко, - согласился я, расписался и выложил на стол четырнадцать долларов.
- Займете двенадцатую и тринадцатую, - сказал он.
- Они рядом?
- Не совсем. В разных домиках, но по соседству.
- Тогда мы займем тринадцатую и четырнадцатую.
- Не выйдет. В четырнадцатой уже живут.
- Ладно, - сказал я, - нельзя так нельзя.
- Значит, я подготовлю помещения, а ты пока разберись с вещами.
- Отлично, - сказал я.
Мы вышли во двор, он потопал вперед, светя фонарем, и вскоре в желтом круге света передо мной возникла дверь с табличкой «13». Бартер вошел внутрь, а я направился к машине.
- Анна, - прошептал я.
- Мм?
- Ты спишь?
- Мм.
- Все в порядке, я договорился.
- Очень хорошо
- Тебе не хочется вылезать из машины?
Ответа не последовало.
- Анна!
Она спала. Я вздохнул, открыл дверцу, взял Анну как мог осторожно и бережно на руки, поднапрягся, вытащил из машины и понес к двери с номером тринадцать. Бартер как раз вышел оттуда.
- Можете занимать, - сказал он. - Простыни, полотенца - всё как полагается. - Он пристально посмотрел на Анну: - Пушкой не разбудишь, а?
- Мы весь день были в пути.
- Видно, что умаялась, - заметил он, не отрывая от Анны глаз. - Пока ты её укладываешь, я подготовлю двенадцатую.
- Годится, - сказал я, поднялся по ступенькам и внес Анну в комнату, которая, надо отдать Бартеру должное, выглядела вполне благоустроенной: стенной шкаф, тумбочка, раковина с куском мыла в мыльнице, полотенце на крючке. Все новое и чистое.
Я опустил Анну на кровать и накрыл одеялами. Масляный обогреватель решил пока не включать - одеяла были достаточно теплыми. Разул Анну и вернулся к машине за её чемоданом и баулами, притащил их и поставил в стенной шкаф. Потом привел Анну в сидячее положение, расстегнул не без трепета - платье на спине и умудрился его стянуть, несмотря на то, что руки и ноги моей любимой болтались безвольно, как у куклы. Она осталась в одних трусиках и лифчике, и я поспешно закутал её в одеяло. Платье повесил на плечиках в шкаф, а несессер, который тоже прихватил из машины, положил на тумбочку. Потушил свет и вышел во двор.
Бартер, оказывается, меня уже ждал, на губах его блуждала странная ухмылка. Помнится, я подумал: интересно, сколько времени он стоял под дверью?
- Все нормально? - спросил он. - Колыбельной не понадобилось?
- Порядок, сказал я, стараясь не раздражаться.
- Пошли, покажу тебе твою комнату, - сказал Бартер.
Домик, в котором осталась Анна, и тот, в котором предстояло ночевать мне, разделяло расстояние всего в один ярд. Мы вошли в комнату номер двенадцать.
- Никаких претензий, - сказал я. - А душевые кабины в исправности?
- Обижаешь. - В его голосе и впрямь прозвучала обида.
- Хотелось бы помыться перед сном.
- Сколько угодно, - сказал он и, помолчав, вдруг добавил: - Только не бегай по двору в чём мать родила.
- Вот тебе раз! А я-то привык появляться в общественных местах исключительно нагишом.
- Э?
- Неужели и похабные песенки нельзя орать во всё горло?
- Шутки шутками, - сказал Бартер озадаченно, - а мое дело предупредить. Не положено, значит, не положено.
- Нелегко с этим примириться, - сказал я и, оставив его ломать голову над моим ответом, пошел к машине. Вытащил из багажника баул, а из бардачка - револьвер, а когда вернулся к своему домику, Бартер уже исчез.
Я занес баул в комнату, закрыл за собой дверь, разделся донага и облачился в халат, потом извлек из баула свое полотенце, надел резиновые тапочки и в кромешной тьме двинулся в указанном Бартером направлении.
Душевая кабинка напоминала поставленный на попа гроб. Я втиснулся в нее, разделся, повесил халат и полотенце на гвоздь снаружи и, прижавшись спиной к стене, отрегулировал воду. Холодная оказалась ледяной, а горячая - холодной. Я отвернул оба вентиля до отказа, намереваясь помыться как можно быстрее, чтобы не успеть замерзнуть, и тут услышал рев грузовика где-то поблизости в лесу. Да, по звуку я определил, что это именно грузовая машина, и, как сейчас помню, удивился, что он здесь делает ночью. Грузовик въехал во двор и остановился. Мотор умолк. Я слышал хлопанье дверей, негромкие голоса. Все это продолжалось минуты две, потом мотор снова взревел, грузовик, разворачиваясь, скользнул фарами по моей кабинке, сквозь щель на миг ослепив меня, машина вырулила на дорогу, преодолела небольшой подъем, и с каждой секундой звук мотора становился глуше, пока не стих вовсе. Снова воцарилась тишина.
Я смыл с себя мыльную пену, приоткрыл дверь и сорвал полотенце с гвоздя. Яростно вытерся. Дул резкий, холодный ветер. У меня зуб на зуб не попадал. Я снова спрятался в кабинку, натянул халат, сунул ноги в тапочки, схватил мыло и полотенце и потрусил к своему домику.
Двор тонул во мраке. Я замедлил шаг у двери с табличкой «13»: вдруг Анна проснулась и мне удастся перекинуться с ней словечком?
- Анна! - прошептал я в окно.
Нет ответа. Я прильнул к оконному стеклу.
- Анна!
Молчание. Вздохнув, я поплелся к себе. Открыл рывком дверь, на ощупь включил свет и увидел в своей постели девушку.
IV
Работая в двадцать третьем участке, я этого добра навидался. В смысле проституток.
Собственно, они - часть городского пейзажа. Шляются по всей вверенной нам для поддержания общественного порядка территории. Сидят за стойками баров. Маячат на перекрестках. Ошиваются возле гостиниц. Про иную так сразу и не подумаешь, что она проститутка, - умеют себя подать.
Со временем, конечно, начинаешь разбираться. Запоминаешь их имена. «Привет, Мэри, - говоришь какой-нибудь из этих мисс, - как дела?»
За ними полагается приглядывать, например, чтобы не засиживались в баре, иначе хозяина придется оштрафовать, а то и вовсе лишить лицензии. Следует также для профилактики забирать этих леди в участок и допрашивать насчет их дружков, каковые через одного мошенники и грабители и очень даже склонны использовать девчонок в качестве приманки. Вот, однако, и всё меры пресечения, к ним применяемые.
Хотя проституция в нашем городе запрещена, большинство полицейских предпочитают смотреть на эту область нелегальных доходов сквозь пальцы - кому охота связываться с наглым и, как правило, истеричным бабьем?
В нашем городе, впрочем, они выглядят совсем не так отвратно, как принято изображать их в кино: не носят тесных атласных платьиц, не размалевывают лица до потери человеческого облика, не размахивают красными сумочками на длинных ремешках и бедрами не виляют с таким расчетом, чтобы непременно задеть прохожего. Нет, одеты они хотя и модно, но не крикливо. Мажутся и пудрятся тоже в меру. Те, что помладше, скорее напоминают хорошеньких и, разумеется, невинных выпускниц высшей школы - вот она, потупив глазки, семенит на свидание с мальчиком из такой же, как у нее, приличной и состоятельной семьи.
Секс - это ведь бизнес, и ещё какой! В нем, как и в каждом бизнесе, свои секреты и уловки. Например, уши вянут, когда слышишь, как эти оторвы толкуют промеж собой на «профессиональные» темы, зато с клиентами они изъясняются на изысканном литературном английском!
Я рассказываю про наших проституток просто для сравнения, потому что девица, расположившаяся на моей кровати, несомненно зарабатывала на жизнь тем же способом. Правда, классом она была значительно ниже.
Была она огненно-рыжая, а на лице столько мела, что хватило бы побелить в этой комнате стены и потолок, возникни такая надобность. Губы густо намазаны и вдобавок обведены алой каймой, чтобы подчеркнуть размер рта. Платье вызывающе алое, и лифчика под ним не просматривалось. Она полулежала - нога на ногу, юбчонка, и без того короткая, поднята на пару дюймов выше, чем следует. Без чулок. В черных лодочках на шпильке. Она покачивала ногой, на которой возле лодыжки поблескивал золотой браслет. Я и теперь готов съесть весь гравий во дворе Майка Бартера, если ей было больше семнадцати.
С минуту мы молча рассматривали друг друга. Потом она сказала низким, грудным голосом:
- Привет, - причем постаралась вложить в это слово многообещающее обаяние Клеопатры, развалившейся на корме триремы во время своего последнего путешествия по Нилу.
(Клеопатру я видел в кино.)
- Вероятно, вы ошиблись номером, - ответил я сухо.
- Ошиблась? - спросила она всё тем же тоном роковой женщины.
- Думаю, да.
Мне было абсолютно наплевать, кто она и что, я хотел поскорее в койку, и клянусь, с одной-единственной целью - выспаться.
- А вот я так не думаю, - ответила она.
- Знаете что, - сказал я, - сегодня я слишком устал, чтобы спорить.
- Устал? - Она, мне показалось, хихикнула. - Значит, нужно прилечь отдохнуть.
- Давайте сходим к хозяину мотеля, - терпеливо предложил я, - и разрешим это недоразумение. Если вы перепутали комнату
- Такой молоденький, - сказала она, разглядывая меня, что называется, со знанием дела. - И блондин. Мне нравятся блондины.
Она ещё не понимала, что не на того нарвалась.
- Девочка, - сказал я, - не знаю, как тебя
- Бланш, - охотно подсказала она.
- Отлично, Бланш. Почему бы тебе не отправиться домой, к папе с мамой?
- Но я хочу остаться здесь!
- Я тоже.
- Вот и договорились.
- Нет, Бланш, не договорились. И не договоримся.
- Почему?
- У меня привычка храпеть. Со мной ты не уснешь.
- Ну и чудесно. Я здесь не за тем, чтобы спать.
- Милая моя
- Ага! поймала она меня на слове. - Значит, я тебе всё-таки нравлюсь!
- Ты нравишься мне до такой степени, что я с трудом подавляю искушение вытолкнуть тебя отсюда пинком в зад.
Бланш снова хихикнула:
- Ну и прикольный ты парень!
- Послушай, - сказал я, - ты зря теряешь время. Постарайся это понять и уматывай подобру-поздорову.
- Я остаюсь, - заявила она невозмутимо.
- Мне бы не хотелось тебя пугать, но
- Валяй. Посмотрим, что из этого получится.
- но я полицейский.
Она окинула меня с ног до головы насмешливым взглядом:
- А я гангстер. Будем играть в «полицейские и воры»?
- Показать удостоверение?
- Лучше разденься и покажи кое-что другое.
Я вздохнул: