Произошел трагический случай, сказал полковник с неприятной обыденностью.
Она умерла? Он произнес это почти без тени сомнения.
Я говорю с солдатомда, умерла.
Мужчина медленно перевел взгляд на Ван дер Валька. Он словно старался запомнить лицо комиссара. На его щеках заиграли желваки.
Что произошло?
Ее застрелили.
Да понятно. Лицо Зомерлюста немного дрогнуло, и он постарался взять себя в руки. Понятно, повторил он, словно хотел проверить, не дрожит ли его голос.
Нам надо поговорить, сказал Ван дер Вальк. Совершенно неофициально, без всяких начальников военной полиции, без всего.
Полковнику не понравилось, что его подчиненный не выказал ни малейшего удивления. Обеспокоенный, он поспешно поднялся.
Я ничего не имею против вашего присутствия, полковник.
Понимаю. Но мне кажется, что будет лучше, если я ненадолго оставлю вас наедине. Можете воспользоваться этим кабинетом. Но тут в нем снова заговорило чувство солидарности. Он протянул руку:Мои самые глубокие симпатии и сочувствие, Зомерлюст. И я убежден, что вы ни в коей мере не причастны к этому трагическому событию. Не волнуйтесь. Мы позаботимся обо всем. Он перевел взгляд на Ван дер Валька. В этом взгляде не было ни симпатии, ни враждебности. Я буду рядом. Это прозвучало приветливо. Это было почти капитуляцией. «Собирается снова проверить этого человека», подумал Ван дер Вальк.
Сержант Зомерлюст, ваша жена убита. Ее застрелили в вашем доме. Она была убита мгновенно, и я бы сказал, совершенно неожиданно. Она не мучилась нисколько. Не было ни борьбы, ни конфликта, насколько мы можем судить. Это убийство. Вы можете мне очень помочь, и я собираюсь сразу расставить все точки над i. Можете мне точно сообщить, где вы были в течение всего дня?
Конечно. Здесь. Работал.
Вы все время были на виду? Я не говорю о пятиминутных перекурах.
На виду у всего моего подразделения.
Значит, вы сможете доказать, и вы в этом уверены где вы были весь этот день?
Да, ответил он очень спокойно, и Ван дер Вальк вздохнул с непривычным облегчением.
Никому в вашем подразделении не должны приходить в голову мысли о лжесвидетельстве, сухо сказал он. Вы не находитесь под подозрением. Но мне очень важно, чтобы вы были чисты. У меня к вам много вопросов, как вы понимаете, отвечать на некоторые из них не доставит вам удовольствия.
Это ваша работа, в конце концов, проговорил Зомерлюст с грустной покорностью.
Однако что-то настораживало Ван дер Валька. Он знал, что именно.
Вам будет легче, когда вы узнаете, что с вашей девочкой все в порядке. В данный момент я сам забочусь о ней. Она у меня дома, с моей женой.
Мужчина покраснел. Голландские лица легко краснеют.
Вы не упомянули о том, что с ней что-то случилось. Я не подумал, что она могла находиться там.
Все произошло во время обеденного перерывано я не говорил вам об этом.
Зомерлюст не стал возражать, что не знал этого.
Она мне очень дорога, смущенно сказал он. Она мне вроде падчерицы.
Это ни для кого не секрет, я думаю. Она носит фамилию вашей жены.
Не слишком ли легкомысленно он это сказал? Лицо мужчины стало обиженным и подозрительным.
А я и не делал никогда секрета из этого. Зачем? Я никогда я предлагал дать ей мою фамилию. Яее опекун.
Ваша жена состояла раньше в браке?
Не знаю. Не думаю. Это звучит глупо, понимаю. Но я никогда не спрашивал ее. Это был своего рода уговор я никогда не спрашивал. Господи, какой кошмар, проговорил он с отчаянием.
Рут сейчас в порядке, там, где она временно находится. Ей сказали, что ее мама в больнице. Вы согласны с тем, чтобы пока она так думала пока мы не узнаем больше?
Наверное. Что тут еще скажешь?
Я должен спросить о ваших пожеланиях. Ее не станут ни допрашивать, ни волноватьможете положиться на меня.
Теперь Зомерлюст забеспокоился и занервничал.
Я не знаю Мне надо подумать.
У вас есть какие-то родственники, которые могли бы присмотреть за ней?
Есть но они не захотят, нехотя произнес он наконец.
Понимаю. Ну что ж, пусть все остается так, как есть, столько времени, сколько вы захотите.
Я не знаю, кто ее отец, снова проговорил Зомерлюст. Я не хочу я не захотел знать. Мы моя жена и я понимали друг друга. Никаких вопросов не задавали. Так было лучше.
Вы были с ней счастливы?
Да. Она была хорошей женой.
А она была счастлива?
Ответ прозвучал без запинки или агрессивности:
Да.
Мне приходится спрашивать о таких вещах.
Вы думаете, что я мог застрелить ее. Что я не сделал этого, потому что не мог, но мог как-то организовать это? Вы ведь так думаете, правда?
Это одна из весьма незначительных возможностей, но я думаю не о ней.
А о какой? В нем снова вспыхнуло подозрение.
У вашей жены было много друзей, подруг здесь, в военном лагере?
У нее вообще не было здесь никаких знакомых. Она терпеть не могла всех этих армейских жен. А почему вы спрашиваете?
Вероятно, ее застрелил кто-то, кто знал ее и кого знала она, поскольку она впустила этого человека в квартиру. Ее застрелили из специфического оружиянесколько выстрелов, а гильзы военного калибра. Мы еще не знаемно это был, возможно, какой-то автомат.
Зомерлюст выглядел пораженным.
Вы думаете, что у нас здесь есть такое оружие?
Не знаю. Мне говорили, что выинструктор по оружию, осторожно произнес он.
Но Зомерлюст казался ошеломленным. Возможно, он и был ошеломлен. Шок имеет порой странные проявления. Ван дер Вальк попытался снова:
Сначала мы проверяем самые невероятные версии. Всякие идиотские предположения даже вовсе не криминального характера. Ревность, скажем. Но у кого в Голландии имеется подобное оружие или возможность его получить?
Вы не думаете, что у военных? Зомерлюст был настроен скептически, как будто речь шла о какой-то садистской сказке.
Обе версии выглядят одинаково глупо, не правда ли? Что вы убили свою жену непредумышленно в порыве страсти, не заботясь о том, что вид оружия может изобличить вас, или что кто-то убил ее хладнокровно, выбрав оружие, которое могло указать на вас.
Его голос, тихий, безучастный, опустил Ван дер Валька на землю.
Автоматы, естественно, у нас здесь естьно вы никогда не сможете вынести их из расположения части. Они находятся под постоянным контролемих пересчитывают, проверяют, расписываются за них.
Правильно. Продолжайте и исключите любые глупые идеи.
Никто тут не был даже знаком с моей женой, резко сказал Зомерлюст. Она никогда не приходила сюда не имела никакого отношения ей здесь не нравилось.
Ей не нравилось то, что вы служите в регулярных войсках?
Зомерлюст мотнул головой, как человек, отгоняющий назойливую муху.
Она ничего не имела против, но не хотела иметь ничего общего с солдатскими лагерями с моей жизнью здесь. Мы жили своей частной жизнью.
Это прозвучало неубедительно, с некоторым отчаянием.
Что ж, на этом все, произнес Ван дер Вальк. Я еще увижусь с вами, конечно. Буду держать вас в курсе. А Рут пока побудет у меня, хорошо? Пока вы не определитесь.
Да, вяло ответил он, все еще не осознавая происшедшего до конца.
Ван дер Вальк открыл дверь. Командир подразделения сидел по-мальчишески на краешке письменного стола, на котором лежала коричневато-желтая папка.
Извините, что лишил вас вашего стола, полковник.
Это было не очень долго. Командир произнес это таким приветливым тоном, словно либо позвонил в военное ведомство, где ему велели быть повежливей с этой гражданской полицией, либо его кабинет прослушивалсякто знает, до чего еще додумается служба безопасности НАТО? либо (что было наименее вероятно) теперь он был убежден в невиновности своего подчиненного так же твердо, как Ван дер Вальк. Хорошо, Зомерлюст. Задержитесь на минуту, ладно? Вы будете мне нужны Итак, комиссар?
Очень славный человек. Никого он не убивал.
Да, приятный парень. Не очень много пользы приносит как сержант, но свое дело знает хорошо.
У него безупречное алиби. Мне надо будет послать своего человека, взять короткие показания у тех, кто работает с ним, чтобы очистить его от подозрений официально. Я буду признателен, если вы сможете организовать мне помощь в этом. Я полагаю, вы дадите ему увольнение по семейным обстоятельствам?