Месье Борза, пожалуйста. Коричневый человек оставил ему свое имя и номер телефона.
Голос на другом конце провода был молодым и веселым.
Сожалею, но месье Борза нет в офисе. Хотите, чтобы он вам перезвонил?
Да, на автобусную остановку. Он будет заинтригован. Отправляюсь в Ле-Бурже, следующая остановка Глазго, а потом, слава богу, буду дома.
Джентльмен из Голландии?
Да.
Где вы остановитесь?
Понятия не имею.
Ну, так не годится. Вам необходимо иметь какое-то пристанище. У нас есть одно славное местечко, где мы размещаем друзей. Оно находится за углом от вас, так что такси вам не понадобится. Я позвоню им насчет вас, хотите? Угол Сент-Джордж и Сент-Джеймс. Мы называем его «У английских мучеников». Пока.
Возможно, это была не такая уж плохая идея. Он мог обойтись чашкой чаю.
Типичное для секретной службы место: почти невозможно найти. Никаких обычных вывесок, просто узкая темная арка между двумя витринами цветочного магазина со строгими серыми бархатными занавесками и надписью готическими буквами на картонке «закрыто», чтобы отбить охоту у особо назойливых. Внутри оказались коричневато-красная пещера и пожилой служитель в полосатом жилете.
Боюсь, что свободных комнат нет.
Разве вам не звонили?
Джентльмен из Голландии прошу прощения.
Его даже не попросили заполнить бланк.
Настроение Ван дер Валька сразу улучшилось, когда он увидел за спиралями из кованых позолоченных цветов в стиле рококо лифт, дверцы которого распахивались при нажатии огромных надраенных до блеска латунных кнопок. Ход был медленный, но превосходно отлаженный и комфортный, в духе эдвардианских времен. Лифт напоминал крошечный «кьюнардер» выпуска 1910 года. Комиссара проводили в небольшую шоколадного цвета комнатку, где даже телефон был поднят с «Титаника». Из окна открывался вид на дворец Бурбонов. Ага, так это здесь депутаты Третьей республики держали своих любовниц. Водопроводная система, напоминающая сервиз веджвудского фарфора, с громким лязганьем пришла в действие. Бледно-ржавая вода приятно бурлила. Здесь висели три громадных полотенца. Эта жизнь приглашала вступать в ДСТ и шагать в ногу с атомным веком. Завернувшись во все три банных полотенца сразу, Ван дер Вальк снял трубку телефона и сказал:
Я бы с удовольствием выпил чаю.
И чай был доставлен, в фарфоровой посуде в мелких розочках, исписанным на донышке золотыми буквами словом «Вустер». Горничная, которая принесла чай, благоухала старческими духами с мускусным запахом и держала в руках связку огромных блестящих стальных ключей.
Мы подумали, что вы можете захотеть почитать газету. И не желаете ли, чтобы выгладили ваш костюм?
Газета оказалась лондонской «Ивнинг стэндарт». Он почувствовал, как его голова словно после трех выпитых подряд больших порций виски нежно взмыла метров на десять ввысь. Чай был крепким и темным, вероятно, от «Фортнам энд Мейсонс». Ван дер Вальк развернул газету, чтобы проверить, как обстоят дела с его акциями на фондовой бирже.
Телефон зазвонил совсем некстати. Раздалось короткое парижское мычание.
Алло-алло. Устроились удобно? Голос, который он едва узнал в своем наркотическом трансе, принадлежал тому бодрому молодому человеку в кожаном плаще, который «приходил из посольства».
Очень. Хочу теперь немного вздремнуть. Пришлите мне меню и девочек около восьми.
Расскажите мне в двух словах об улице Сент-Доминик.
Подтверждение. Вы слышали о Марселе?
Да, нам ввели инъекцию неожиданного интереса, как вы поняли. Согласно общему мнению, к которому пришли прошлой ночью, это должно стать моим детищем, так что я с тех самых пор ношусь по Бенилюксу как сумасшедший.
Слишком повышенная, черт возьми, умственная активность. Что все это значит?
Это значит, что после бешеных поисков на болотистой равнине егерь понял, что где-то неподалеку должен находиться кролик. Проблема в том, чтобы найти нору. Один из крестьян думает, что заметил маленький белый хвостик.
Да, Ван дер Вальк был встревожен, но я не хочу, чтобы этого кролика преследовали с выстрелами и шумом у меня нет при себе ружья. Я предпочел бы, чтобы его приманили капустными листьями.
Вполне согласен, успокоили его. Нас нисколько не интересует пушное производство. Для нас это вопросительный знак карандашом на полях, оставленный на несколько лет. Единственный очень небольшой интерес, который мы имеем, это взять наш маленький индийский ластик и стереть карандашный вопрос. А теперь я хочу сообщить вам о том, что нечто прибыло к вам вечерним рейсом из Брюсселя. Не нервничайте. Оно платит за все само, поскольку считает, что нужно извлечь пользу быстро. Оно не принадлежит нам. Понятно?
Понятно.
Оно воображает, что пользуется нашим полным доверием, поскольку время от времени мы кладем монетку в его потную ладошку. Если нужно, можете им распоряжаться. Надеюсь, что это окажется полезным. Наслаждайтесь жизнью, наслаждайтесь Парижем. Почему бы вам не пообедать в «Лаперузе»у них такой вкусный картофель? Спокойной ночи.
Ван дер Вальк положил трубку и после того, как швейцар вежливо согласился с ним, что «Лаперуз»милое, спокойное место, где ему, безусловно, очень понравится, забрался под пурпурное атласное стеганое покрывало и мирно уснул.
Глава 21
Ему достались столик у окна и розовый абажур, и бифштекс из тех, что тают во рту, и та самая замечательная мягкая картошка, и то самое бургундское, которое вытекает прямо из роскошной груди ренуаровской девушки и даже остается еще немного вина, чтобы подать его к рошфору. Кофе тоже оказался отменным, и ночной осенний вид на Сену и Дворец правосудия и парижскую префектуру на другом берегу. Ван дер Вальку стало уютно на душе. Дома, в Амстердаме, местный паб на Принсенграхт не имел ничего общего с этим местом. Жаль, что сюда должен был прийти тот человек и все испортить, а еще хуже то, что придется тратить на него бренди. Надо принадлежать к чему-то столь же отвратительному, как ДСТ, чтобы разбираться в этих людях. Ван дер Вальк был благодарен за возможность восхитительно поспать два часа перед тем, как появилась горничная с его вычищенным и отутюженным костюмом, и за по-настоящему плотный обед, который избавил его от чувства печали и растерянности.
К тому же все было прекрасно рассчитано по времени. Он бездельничал за второй чашкой кофе и затягивался сигарой «Апманн». Она могла быть туго скручена из стофранковых банкнотовцена, которую пришлось выложить за нее министерству юстиции в Гааге. Так ведь он сэкономил для них стоимость железнодорожного билета из Клермон-Феррана в Париж-Аустерлиц, разве не так?
Этот человек тоже курил сигару, крепкую темную манильскую сигару из Голландии, попавшую туда с Суматры, Бразилии или один Господь знает, откуда еще. И курил он ее каким-то диким способом. Держа мокрую сигару посередине рта, он сильно затягивался, выдыхал и снова ловил дым грязными ноздрями, а затем выпускал его из ушей. Во всяком случае, так казалось Ван дер Вальку, который не в силах был на это смотреть.
Человек был крупным, таким же крупным, как и сам Ван дер Вальк, и более тучным, но двигался проворно и мягко и казался сообразительным. У него были пепельные волосы, очень густые и здоровые, с дорогой стрижкой и изысканной укладкой, и светло-серый костюм, под которым виднелась шелковая кремовая рубашка. Никакого пальто, если он, конечно, не оставил его внизу. Никакого пуловера. Крепкий. Быстрый. Ему, возможно, было лет пятьдесят, а возможно, и не было. Он переговорил с официантом, под праздным взглядом Ван дер Валька подошел, неслышно ступая по сливовому ковру, и склонился с легкой непринужденностью.
Я знал, что застану вас здесь друзья дали мне слово. Нет, я пообедал в Орли, но мороженое съем.
Официант стоял рядом, небрежно постукивая кончиками пальцев по меню.
С ананасом, вишневой водкой и кремом.
Бренди, мистер?..
Мак-Линток моя фамилия. Джо Мак-Линток с Дальнего Севера. Не думаю, что у них есть «Гленлив», но брендизвучит заманчиво.
Два.
Официант кивнул.
Рад встрече с другом, сказал мистер Мак-Линток, сладко потягиваясь. Его грудь под шелковой рубашкой напоминала бочонок. Этого человека можно было принять за бывшего чемпиона по борьбе в тяжелом весе или менеджера очень успешной футбольной команды. Он бегло говорил по-французски, но с трудом заставлял свои губы произносить дифтонги. Я только что приехал из Брюсселя прямо как подгадал. Это просто отлично.