— Напрасно ты ищешь в моих словах какой-нибудь скрытый упрёк. Напротив, я хочу сказать, что понимаю тебя, а поскольку то давнее увлечение было не слишком серьёзным, то и наши отношения не испортились. Дело тут в другом. Поверь, я почти на твоей стороне, но и моему другу детства не мешало бы окончательно сделать выбор.
— Подумай, на что ты намекаешь, — не оборачиваясь, быстро проговорил Мстислав. — Века мы были единым целым, о каких-то трениях и речи не возникало! И вдруг сегодня выясняется, что Династия имеет претензии — и к кому? К нам, боевому Корпусу, своей верной и единственной опоре! А так как мой авторитет среди военных непререкаем…
— Одну минуточку, дружок! — неожиданно очень жёстко перебила Малинка, резко поведя перед собою ладонью в мягкой замше. — Мне бы хотелось сразу кое-что уточнить. Для начала: какое отношение имеет к витязям граф Франц 126-ой Усталый, и почему вас, как неразумное стадо, надо постоянно держать в некоей идеологической узде?
Мстислав медленно повернулся к девушке, в облике и повадках которой не осталось и следа от недавней взбалмошности, и мгновенно оценил вздёрнутый подбородок с углубившейся ямочкой, недобрый прищур глаз, расправленные плечи и правую руку, выразительно помахивающую охотничьей перчаткой. Он вздохнул и деланно-небрежно произнёс:
— Никак не ожидал тебя увидеть в состоянии полной боевой готовности да ещё по отношению к моей скромной персоне…
— Могу подтвердить, что ты много чего ещё не ожидаешь, — спокойно констатировала Малинка. — Например, что нам стало известно, как надоело некоему Мстиславу подчиняться бесцеремонным указаниям некоторых лиц, считающих себя более компетентными в вопросах общего руководства. Лично Старшей Королевне неприятно видеть странную зависимость самого сильного витязя от персон, тайно и важно именующих себя «политиками». Не вздрагивай, пожалуйста, это, как выражается Серж, давно уже «секрет Полишинеля». Не знаю, правда, что это точно означает, но, думаю, так говорят люди, не желающие считаться дурачками в глазах окружающих. Хочу предупредить — какие бы выводы из случившегося ты ни сделал… Изволь не перебивать меня, я ещё не закончила!
Последняя фраза, хотя и не была выкрикнута, а просто сказана, тем не менее грянула, словно гром — создалось такое впечатление, что девушка произнесла её через невидимые мощнейшие громкоговорители. Невероятная сила голоса растревожила всю равнину, и массовый взлёт ворон и галок с обезвоженной земли был ему ответом. Птиц оказалось очень много; взбудораженные, они ещё некоторое время с резкими, однообразными криками носились в воздухе, перечёркивая небо своими тёмными телами. Мстислав остро глянул на разгневанную Младшую Королевну и благоразумно решил не возникать. Покорно склонив голову, он стал рассматривать почву под копытами коня, а Малинка ещё с минуту широко раздувала ноздри, стараясь успокоиться. Наконец её грудь перестала высоко вздыматься, а голос вернул себе интонации и звук обычного человека.
— И последнее, — деловито сказала она. — От лица моей сестры и по её настоятельной просьбе я вторично предлагаю вам, витязь, официально определиться. Понимаю, ты не ожидал такого поворота и, поверь, я его специально не готовила. Все говорят, что я плохая актриса и не умею врать, как будто подобное умение является для Королевен совершенно необходимым достоинством… Так вот, нам стало известно, что «политики» всерьёз обсуждают идею дальнейшего существования Династии, но не старой с фамилией Рэчери, а в корне обновлённой. Она могла бы именоваться, скажем, «Династией Усталой» — что поделать, истинную фамилию своего рода граф скрывает так тщательно, словно за ней числятся преступления, за которые и тысячи лет спустя любым потомкам не будет прощения. Прошу тебя, сохраняй спокойствие и не хватайся руками за что попало. Представь, эта сенсация меня не слишком и потрясла. К тому же вовремя довелось убедиться, что как раз на языке некоторых солидных людей подобное поведение и называется «политикой», хотя для меня оно было и остаётся подлостью и предательством. Ничего, я как-нибудь подобное откровение переживу. Кроме того, я ни на что и никогда не претендовала, за исключением достойного к себе отношения. Но прошу твёрдо запомнить: Старшая Королевна ни в чью пользу отрекаться не собирается, и за неё я без колебания уничтожу любого! Пусть вас не вводит в заблуждение, что мы с сестрою частенько собачимся — это наши чисто девчоночьи ссоры. Но в мало-мальски серьёзных вопросах я целиком и полностью, от ушек и до хвостика, на её стороне. Прости, но меня всю жизнь воспитывали именно в таком духе. В том числе, и дядя Франц.
— Да нет, подобный солдафонский тон к воспитанности никакого отношения не имеет, — поморщился Мстислав, но головы не поднял. — Сейчас из тебя прёт хамская выучка Сержа и ничего больше. Грустно, что всё так получилось. С твоей сестрой я объяснюсь сам.
— Это сколько угодно, — согласилась Малинка. — Я только исполнила её просьбу, остальное решать вам. Поехали обратно?
— Возвращайся сама, — вяло проговорил витязь, — скажи Командору, что всё хорошо, и так далее. А я обожду вас здесь, мне нужно немного прийти в себя.
— Мстислав, — забеспокоилась Малинка и закружилась на коне вокруг витязя, тщетно пытаясь поймать его взгляд, — с тобой всё в порядке? Ох, сколько же грубостей мы наговорили друг другу! Ну, прости же меня — я по-прежнему тебя люблю, как… как товарища, и по-прежнему доверяю. Если бы вы только нашли с сестрою общий язык!
— Постараюсь, — невесело улыбнулся витязь. — Не беспокойся, проблем нет… и однако, пожалуйста, оставь меня сейчас одного.
— Хорошо-хорошо, я понимаю, — торопливо проговорила Малинка и так резко пришпорила своего коня, что тот сначала совершил гигантский прыжок и лишь потом перешёл на ровный бег. При этом девушка несколько раз оборачивалась и перестала волноваться только тогда, когда Мстислав ободряюще помахал ей рукой.
Подождав, пока Младшей Королевны не станет видно, витязь ловким движением достал из перемётной сумы небольшой передатчик и выключил его. Потом он тронул коня и неспешным шагом начал спускаться по другую сторону холма, держа курс на скрюченные деревья без листвы, которые одиноким, невзрачным видением маячили в паре сотен метров поодаль. По мере приближения к ним становилось ясно, что там находится низкорослый всадник на вороном коне. Он расположился спиной к Мстиславу, и его лица, скрытого к тому же капюшоном чёрной куртки, не было видно. В правой руке всадник держал точно такой же передатчик — его он внезапно швырнул через плечо точным, сильным броском в тот момент, когда витязь подъехал совсем близко. Мстислав приподнялся на стременах, поймал пластиковую коробочку и остановился за спиною неизвестного, не доехав до него несколько шагов.
— Возьми себе, — прозвучал уверенный, высокий голос, — и не суди по стандартному виду — это новая модель. Хотя вас и на самом примитивном аппаратике было бы слышно! Особенно, когда твоя «подруга детства» решила немножко разгневаться.
— Да, вышло не очень удачно, — озабоченно ответил витязь, рассматривая подарок и сравнивая его со своим прибором. Всадник едва заметно дёрнул плечом.
— Напротив, — возразил он, — всё получилось как нельзя лучше! В эмоциональном порыве девочка выболтала важную информацию, а сестра вряд ли её инструктировала вести себя именно так. Во всяком случае, неосторожное признание, что заседания «политиков» прослушиваются сторонниками Королевен — это прямо-таки бесценный подарок!
— Ну-у… — протянул Мстислав, — к такому выводу мы и сами пришли бы, проанализировав на досуге сказанное.
— Как знать — если бы это было подано достаточно умело, а не так примитивно, по-дилетантски, мы ещё долго ломали бы головы. А теперь уже можно уверенно строить дальнейшую стратегию. И с Династией сохранятся неплохие отношения, что, как я понимаю, для тебя важно.
— Разумеется! — воскликнул Мстислав, беспокойно пошевелившись в седле. — Думаешь, это легко — поменять плюс на знак равенства? Я уже не говорю на минус! На моих глазах рушится веками установленный порядок, и всё из-за того, что во главе Династии оказался неподготовленный человек, который к тому же мне симпатичен…
— А разве раньше, — последовал быстрый вопрос, — вами никогда не правили женщины?
— Отчего же, правили, — в голосе витязя явно не чувствовалось восторга по этому поводу. — Но ты пойми: их к этому правлению готовили десятилетиями родители — то есть высший авторитет! А здесь, как рассказывают, гибель короля Александра Девятого и королевы Алехандры Первой была неожиданной до жути… Совет остался с двумя пятилетними девчонками на руках в полной растерянности. Лучшее, до чего он сумел додуматься, это опекунство до совершеннолетия старшей из сестер, соответствующее воспитание и последующая коронация.
— Господи, такой удобный случай самим захватить власть — и на тебе!
— Да уж, по этому поводу, как говорил Филипп-Учёный, были жаркие дебаты! — подтвердил Мстислав. — Но, во-первых, кое-кому одновременная гибель правителей показалась достаточно странной, если не сказать больше. Не забывай: все короли Династии, в отличие от королев, обладали истинной силой и немалой! И вот пожалуйста — в собственном дворце, при исследовании подземелья… Однако же, думается, что свои к этому руку не приложили, ибо все находились в шоковом состоянии и до власти так и не добрались. Подозрение, естественно, падало на агентуру богатырей (уверен, что среди охранников некоторых господ есть люди атамана Тита), но тогда следовало ожидать их немедленной атаки всеми силами на Замок! Ничего подобного: богатыри тупо продолжали охранять подходы к «Спорным Территориям», как и века, словно их на это запрограммировали…
— А напади они, — поинтересовался всадник, — вы бы устояли?
— Трудно сказать, — задумчиво произнёс витязь, — мне было тогда всего восемь с половиной лет, и я понимал ещё немного. Думаю, что да, хотя обескровили бы нас порядочно. Но всё обошлось.
Во-вторых, подчёркиваю, что витязи всегда всецело стояли на стороне именно фамилии Рэчери. Они никогда не согласились бы поддержать дворцовый переворот, тем более при живых законных претендентках на престол. Можно было полностью уравнять сестёр в правах — они родились почти одновременно — но какой в этом смысл? Ломать всю затею? Не просто глупо, а глупо до идиотизма… Вариант умнейшего Филиппа мне и сейчас представляется оптимальным. Ведь всё шло, как по маслу: девочки росли, впитывая простую и понятную официальную доктрину; младшая безоговорочно подчинялась старшей, а старшая воспринимала внушаемые ей интересы как должное, и ни в чём не сомневалась. И надо же — принесло на наши головы это толстое чучело!
— Мне кажется, — с коротким смешком заметил всадник, — что у тебя к Сержу установилось какое-то мистическое отношение. Во всех мыслимых и немыслимых бедах ты винишь именно его!
— А кого же ещё? — Мстислав длинно, неприлично выругался. — Кто заморочил Малинке голову? Кто увез её в свой мёртвый город, где, представ перед ней в романтическом облике бесстрашного, непонятого одиночки, полностью подчинил своему влиянию? К счастью, ненадолго, но в этом как раз заслуга вашего покорного слуги. Но самое главное: на кой чёрт понадобилось открывать перед Младшей Королевной истинную картину мира, с которым мы ещё не готовы свести счеты? Вот после этого всё и пошло наперекосяк. Младшенькая поделилась сенсационными открытиями со Старшенькой, а та начала делать вполне определённые выводы. Её отношение ко многому стало меняться, чем и поспешили воспользоваться кое-кто из недовольных. Интриганы и ничтожества, проще гоаоря. А люди идеи начали терять свои вековые позиции! Ничего нельзя было поделать — на всевозможные попытки объяснений Старшая Королевна упорно твердила: «Почему меня обманывали?» Что можно втолковать молоденькой дамочке, которая вдруг возомнила себя центром мироздания? Граф Авксентий 144-й один раз не выдержал и весьма резко заявил разобиженной гордячке, что Династия никогда не была самоцелью для славного воинства и что главная её задача — направлять и координировать борьбу за наши непреходящие ценности. В ответ его столь же резко поставили на место, сообщив, что если он забыл, как нужно обходиться с коронованными особами, то ему могут помочь, прислав завтра квалифицированных учителей. А потом преспокойно добавили, что и насчёт истинных ценностей милейший граф тоже имеет весьма смутное представление — в силу собственной природной ограниченности. Авксентий, по счёту сто сорок четвёртый, после такого откровения минут двадцать ходил по залу, хватая ртом воздух, как свежепойманная рыба, а затем полтора часа приходил в себя с помощью самого лучшего шампанского…