— Да ладно, забудем, — (было видно, что и самому витязю подобная тема не доставляет удовольствия). — Я просто машинально ответил на твой выпад в мою сторону. «Без костей»… В том-то и дело, что вы, девочки, всегда отдаёте предпочтение говорунам и задавакам! А уж когда эти восхитительные мужские качества соединяются в одном лице…
— Ты ошибаешься! — решительно возразила Малинка. — Серж открыл мне много такого, о чём я не догадывалась… даже не могла вообразить. Кроме того, у меня возникли подозрения…
— …что в твоём официальном образовании допущены сознательные пробелы? И по молодости лет тебе, конечно, не пришло на ум, что всему должно быть своё время, иногда и неблизкое. Всё-таки ты не оценила, какие надежды возлагались именно на младшую из сестер!
— Дело в том, — медленно произнесла девушка, подняв на Мстислава серьёзные глаза, — что Серж предложил несколько иное объяснение. Вначале я с негодованием отвергла его выводы…
— …на правильности которых он и не настаивал, надеясь, что в памяти ты машинально завяжешь узелочек, к которому позже добавятся и другие! Да-а, жаль, что тогда не послушались Герберта…
— Ого! Это уже похоже на признание!
— Нет-нет, речь шла всего лишь о твоей изоляции… чёрт, какое неудачное слово! Ладно, скажем так: о некотором ограничении свободы твоего передвижения сроком на год.
— Мне почему-то кажется, что этот унылый набор слов и короткие «изоляция», «карантин» — суть одно и тоже, — спокойно возразила Малинка. — Наверное, Серж был всё-таки прав, когда заметил, что растянутое на многие годы и строго дозированное враньё в конце концов может стать почти полноценным заменителем правды!
— А вот это как раз и похоже на признание, но уже с твоей стороны!
— Видишь ли, Мстислав, нельзя было одновременно чуть ли не с пелёнок воспитывать меня как особое существо, как личность, которой суждено выполнить некую грандиозную миссию (а этим мне все уши прожужжали) и при том хладнокровно и расчётливо утаивать важную, объективную информацию. Кто это, интересно, посмел определить, когда и что мне будет положено знать?! Или Филипп-Учёный, а может и твой патрон граф Франц Усталый лишь к семнадцати годам убедились, что я не дура и не слабоумная, решив, наконец, сообщить ошеломляющую для бедной девочки новость, что в будущем ей предстоит стать матерью «резервного», как они выразились, наследника Династии? Да ещё с бесконечными запинаниями пустились в подробные рассуждения о различиях в мужской и женской физиологиях! Они, наверное, считали, что я буду глядеть на них круглыми с тарелку глазами, всплескивать ручками и щебетать: «Ой, как интересно-о! Да никогда бы не подумала!» А я взяла и выдала графу, что уже в семь лет в деталях представляла, чем он ниже талии отличается от меня. Надо было бы ещё использовать и лексику твоего любимого Герберта, но с них и так хватило — удалились с разинутыми ртами…
— Ты очень хорошеешь, когда злишься, — деликатно кашлянув, заметил Мстислав. — Именно так мой патрон и сказал после той, действительно, глупой беседы с тобою. Правда, её содержание он утаил, и вот только сейчас стало ясно, отчего милейший граф находился в некотором смущении и всё время поправлял ремень на брюках… А вот насчёт такой ранней осведомлённости, так Серж тут, конечно, ни при чём, ибо в твои семь лет его и духу здесь не было.
— Опять Серж! Нет, у тебя с ним явная несовместимость! А жаль. Поверь, он мог бы принести вам большую пользу.
— «Вам»? Прелестное уточнение! Знаешь, я впервые слышу об аккуратном разделении интересов…
— Ох, прости, я не так выразилась!
— Ой ли? Ты — очень хороший человек, Малинка, но, к сожалению, одного хорошего для жизни всегда было недостаточно. Ты и в самом деле думала, что мы заехали далеко вперёд от основной группы для чтения и выслушивания нотаций? Ни в коей мере, моя давняя подружка, ни в коей мере! Я собирался поставить перед тобою ряд важных вопросов.
— Честное слово, мне не хотелось бы…
— Мне тоже. Итак, скажи: зачем здесь Ольда?
Малинка плотно сжала губы. Помолчав, бесстрастно сказала:
— Таково было желание Старшей Королевны.
— Ага, это я понял, представь себе, — Мстислав печально двинул головой. — Я так же осознал, что Их Высочество мне уже не доверяет. Меня перестали приглашать на приёмы в Малый Замок!
— Помню. Ты терпел-терпел и как-то заявился без приглашения. Знаешь, это было великолепно!
— Да? Возможно… только потом Хельга перестала со мною разговаривать вообще.
— А ты чего ждал? — рассмеялась Малинка. — Нарушил высочайшее повеление, прервал танцы, чуть ли не насильно поцеловал сестре ручку!
— Говорят, были времена, когда подобные дерзости воспринимались королевнами благосклонно и даже поощрялись…
— А-а, значит, не зря болтали! — оживилась Малинка. — И не смей возражать: мы, женщины, имеем полное право сплетничать, это для вас должны быть ограничения!
— Ах, женщины… — с намёком протянул Мстислав. — Ну, если и впрямь «женщины», тогда, конечно… Но от простой подруги детства я был вправе ожидать хотя бы дружеского предупреждения.
— Возможно, ты не знаешь, но когда-то я была немножко влюблена в тебя… до тех пор, пока не поняла, что совершенно тебе не интересна и только надоедаю своей приставучестью. Впрочем, дальше продолжать не буду.
— Так вот в чём дело! Стало быть, давняя обида и помешала?
— Никакой обиды, — раздельно отчеканила Малинка. — Наоборот, я трезво поразмыслила и решила не портить твои честолюбивые планы.
Мстислав отвернулся и принялся разглядывать край видимого горизонта. Малинка, склонив голову, выжидающе наблюдала за ним. Потом вздохнула и примирительно сказала: