Особо задиристые быстро стихали. Ну, или смолкали совсем. Альхели слышал от Саифа об одном таком петушке - не успел прижиться, как начал драть глотку, перышками размахивать. А сам еще толком - никто. Ну и на два выхода его хватило, из второго - не вернулся. Ладно бы в первом себя хорошо показал… Помогли ему, разумеется. Совсем так, хорошо помогли. Ибо нефиг выпендриваться. Особенно если больше ничего не умеешь.
Не больно приятно было слушать такое - ну да списывал на то, что Саиф - трепло.
Альхели поначалу любопытно было, кто и откуда - хоть сам рассказывать не стремился. Потом свыкся - тут каждый не больно-то откровенничает. Разве девчонки порой… У этих, у мелких особенно, язык длинный, вечно всякую чепуху вспоминают.
- Тебе что, мало иллюзий? - высказался как-то Шедар. - И прежняя твоя жизнь - иллюзия, так что не забивай голову. Отвлекает, а толку - ноль.
С Шедаром было хорошо. Всегда спокойный, всегда трезвомыслящий. Умный… может, даже умнее Саифа.
Альхели вспомнил, что рассказывал Саиф:
- Есть говорят, такая теория… что мир наш, весь, с червяками разными, самолетами и прочим - всего лишь тут, у человека в голове, - Альхели стукнул себя по лбу, - Вот, например, может - ты - мое воображение? Или я - плод твоего?
Мысленно услышал ленивый голос Регора: "Щас как дам в рыло, сразу поймешь, кто тут кого придумал".
Но Шедар смотрел понимающе, чуть улыбался:
- Может, и так. Может, и нас самих никого нет, а есть эта дрянная Чаша, которая сама себе снится. И дальше-то что?
- Если я поверю, что меня окружают иллюзии, я точно останусь живым, - уверенно сказал Альхели, и услышал смешок.
- Не советую, - проговорил Шедар, и голос был - искренним, настолько, что зубы сами собой сжались - искренним, грустным и теплым: - Пытались уже… только начинали видеть не то, что им Чаша подкидывала, а собственные фантазии. И не видели того, что перед самым носом. Один… хороший парнишка был, в общем. Глупости это, и всё.
В эту ночь Сверчок долго не мог заснуть. Выбрался из "логова" и принялся бродить по площадке… к душевым заглянул, но там было совсем уж темно, неуютно. Посидел на тренажере-велосипеде - на его руле загорался фонарик, даже забавно было - будто едешь куда-то ночью.
Потом звуки в соседнем коридоре услышал.
Глухие рыдания - поначалу Альхели решил, что плачет Нунки. Хотел было пройти стороной, но не удержался, подошел поближе. В нише, свернувшись в три погибели, всхлипывал Табит. Крепкий, всегда угрюмый. Альхели едва не на цыпочках отошел подальше.
Регор не пришел - его притащили. Он повалился в желоб, едва дыша, весь мокрый, а сердце колотилось, будто хлебнуло лишнего и отплясывало вовсю. Регора попытались отпоить водой - он не мог сделать ни глотка, и лежал, уставясь в потолок глазами, под которыми явно обозначились черные круги.
Не менее получаса прошло, прежде чем он простонал непривычным, тоненьким голосом:
- Кто?
Подростки переглянулись. В "логове" собрались все, правда, некоторым не хватило места, и они вытягивали шеи, стоя у самого входа.
- А что случилось-то? - спросил Сабик, и сейчас не выпуская из рук мятного пряника. Дожевать забыл, а бросить духу не хватило.
- Кто-то заботливый замкнул режим аппарата, пока Регор там тренировался. А этот лось еще и на самый верх отметку загнал… - Эниф подумал и добавил: - А может, и не он.
- Он, он, - подтвердила Тайгета. - Регор всегда ставит на максимум.
- Ой. - Сабик восторженно присвистнул: - И как долго он там болтался?
- Да часа три, не меньше… если не все пять.
- А он теперь умрет? - тем же удивленно-восторженным голосом спросил Сабик, за что схлопотал по уху.
Регор тем временем оживал. Еще очень бледный, с подрагивающими губами, он обвел глазами собравшихся - и был поистине страшен в эту минуту.
- Кто? - прохрипел на сей раз, а не простонал.
- Хм… - кажется, это был Шедар. Он наверняка варианты просчитывал - и кто это мог быть, и что из всего этого выйдет. Поручиться Сверчок мог только за Шедара - и за себя. Даже за мелких девчонок бы не поручился - грубостью своей и бесцеремонностью Регор достал бы ангела. А время такое выдалось - все туда и сюда шныряли, любой мог на пару минут заскочить и режим поменять.
- Кто, твари? - голос почти вернулся к пострадавшему - и явственное рычание слышалось в этом голосе. А ведь башку свернет, подумал Альхели, чувствуя невольный озноб. Или выбросит нафиг с обрыва… Да нет, не позволят. Подростки неуверенно запереглядывались, назад подались, видя - Регор приподнимается.
- Ну, если скажу, я переключил, что тогда? - голос раздался, наглый, как у мартовского кота на крыше.
- Ты?! - рычит Регор, и в это мгновение Альхели страшно за Мираха. Вот ведь, скотина такая… неужто он?
- Я сказал - если. Что сделаешь?
- Убью нафиг!
- Дурак ты, Регор. Здоровый, как лось, а тупой. Ну, убьешь - меня, кстати, не так просто - а дальше что? Спустится охрана, и тебя в живых не оставят. Им не нужны те, кто милых подопытных мышек гробит. Мы ж дорогие! - он подмигнул Нашире, откровенно по-хамски, и она прыснула, не удержалась.
- Ты или не ты? - спросил сбитый с толку Регор.
- Вот и я думаю, я или не я, и я ли тут стою вообще, - протянул Мирах, состроив скорбную рожу. И так эта рожа не вязалась с резкими его, неправильными чертами, что захохотали все. Кроме пострадавшего, разумеется. А Мирах резко спросил:
- Ты жив?
И, когда Регор кивнул, растерявшись, бросил, будто с ненужной вещью разделался:
- Ну и все.
И распалось кольцо вокруг пострадавшего; в самом деле - жив, значит, все в прядке. А скакать вокруг никто не намерен, пусть врачи наверху скачут, если совсем беда.
Риша сидела, прижимая руку к груди - а что оно так колотится? Унять бы, чтоб никто ничего не заметил… сердце стучит так, что, кажется, всякий слышит. А ведь испугалась за него… испугалась.
Вот он заходит, потягивается - волосы влажные после душа. Майку сиреневую, что в руке держал, бросает на свободный желоб. Рядом с Ришей садится. Та теряется - руку от сердца убрать, чтобы стучало на всю Чашу? Или так и держать? Глупо выходит.
Смешная - будто проблема какая, держать или убирать. Все равно он решает, что и как, а ему не надо, чтобы Риша одну руку отчаянно к груди прижимала.
…Поначалу она терпела, стиснув зубы. Потом, через несколько раз, боль куда-то ушла, и Риша уже не сжималась, когда Мирах подходил к ней и уводил за собой. Когда приходилось ложиться на мягкую поверхность синего "желоба". Руки Мираха были отнюдь не грубыми, и постепенно она привыкла. А сегодня произошло совсем странное. Ей стало хорошо и тепло… и приятно. Тогда она попросила шепотом, запинаясь:
- Мирах, а можно… еще немножко?
- Что, понравилось трахаться? - хмыкнул он. И прибавил мирно: - Ну, ты чего краснеешь? Это так называется.
- Ну, есть же и другие слова - вот хоть "заниматься любовью", - шепнула Риши, пряча полыхающее лицо. Мирах отозвался решительно:
- Какая дрянь эта фразочка… Любовь или есть, или нет. Заниматься ею нельзя.
На другой день Шару отправили в Чашу - кому-то захотелось на свою драгоценную "подопечную" полюбоваться. Ну и ставки наверняка, без этого как?
Трансляция не велась, но и не было интересно особо. Одиночный заход - мелочь, пустяк. Разве что для зеленых новичков страшен. Сидели, глазели на небо, Саиф лениво потягивал сок через трубочку. Да и забыл трубочку изо рта вынуть, когда загорелось в белесом небе маленькое алое солнышко - ненадолго, секунды на три всего.
Подростки притихли. Словно стайка воробушков, сидели они на синих уступах городьбы - стенки.
- Хорошая девчонка была, - жалостно выдохнул Наос.
Шаула губы покусывала, и Майя подозрительно отворачивалась.
- Вот так и мы все вскорости, - сумрачно сказал Саиф. - И все ближе наше время подходит.
Мертвая тишина повисла - даже не мертвая, а заживо опустошенная, нехорошая такая, в кровь проникающая.
- Ой уж, - ненавистный голос тишину разорвал. - Саиф, ну, поплачься Шауле, она у нас Мама… или тебе прям так Шары хватать не будет? Так другую пришлют. Покрасивей, - и подмигнул Саифу.
- Ты что, с ума сошел?! - взвилась Тайгета, и злые слова посыпались градом. Закончился ураган быстро - и вот уже подростки растерянно переглядывались, и кое-то явно жалел о вырвавшихся словах.
- Угомонились? - спросил Мирах резко, неприязненно. - Вопите, как стадо придурков. Давайте, лапки на себя наложите заранее! Хныкать все мастера!
И прибавил сумрачно:
- Девчонку жаль. Но не она первая и не она последняя. Жить надо…
- Не жить - выживать, - сказал Саиф, сейчас совсем уж смахивающий на сиамского кота, обозленного трепкой. - За счет тех, кто не смог или не успел приспособиться. Раз уж ты такой искренний, скажи и это.
- Правдолюбцы, мать вашу, - буркнул Регор.
Шедар приоткрыл рот, собираясь как-то успокоить товарищей. Но тоненьким таким, бесплотным колокольчиком прозвучал голосок Риши:
- Я не хочу так приспосабливаться!
- Во дура, - сказал Регор, смачно хлопая ее по спине. - Такая девка красивая, а хочет загнуться.
Она вскрикнула, отшатнулась - и кинулась прочь, к площадке, не соображая, куда бежит. Все равно куда, лишь бы скорее отсюда прочь.
- Риииша!
Мирах. Крик, будто в него воткнули что острое… осколок бутылочный.
Помчался за ней, сбил с ног у самого края.
- Риша, не надо, ты что?!
Прижал ее к себе с силой, не думая, что Рише может быть больно: