Светлана ДильдинаСильнейшие
Глава 1
Зверь впился взглядом в одну точку, жесткие усы подрагивали, хвост изгибался, выдавая волнение хищника. Припав на передние лапы со втянутыми когтями, он ловил запах добычи. Некто вкусный и маленький шел сюда, аромат его был отчетливо слышен среди запаха почвы и прелой листвы, и зверьбурый энихиприготовился заранее. Но добыча свернула в сторону, а потом и вовсе помчалась назад, мелькая между стволов. Хищник последовал за ней, быстро, бесшумно. Он был голоден и стар, а здесьчужая земля. Убить добычу, съесть сколько сможет и убраться невредимым, вот и все, о чем он мог бы мечтать, обладай энихи разумом.
Близ реки стена деревьев размыкалась, в ней появлялись просветы, а за ними поройцелые поляны. Красновато-бурые молодые листочки на высоких ветвях тонули в буйной массе темно-зеленой листвы различных оттенков. Птицы перекликались на разные голоса, не заботясь о том, что происходит внизу, яркие, перепархивали от одного ствола к другому, и ветви находились в беспрестанном движенииот птичьих тел, ветра и раскачивания, дрожания деревьев, которым словно наскучивало стоять на месте.
Ребенок и не подозревал, что вызвал интерес у старого хищника. Он возился в зарослях ежевики, откуда вылез, перемазанный соком, а потом принялся собирать цветы. Огромные вьюнкис детскую ладонь величиной, розовые и синие. Скрученные стебли поддавались плохо, а мальчик не хотел нарушить их прихотливое плетение, и старался отрывать стебли как можно аккуратней.
Мама! крикнул он наконец, почти вспархивая с места и устремляясь к большой поляне невдалеке. Женский голос ответил ему, ветерок донес запахи человечьего жилья и металла, и разочарованный хищник понял, что упустил добычу. На сей раз.
На! протянув матери пестрый лохматый букет, мальчик отделил от него несколько цветков.
А это Киуте, да? Я потом отдам?
Да! Ты же весь в соке, Тевари! она целовала малыша и смеялась, проводила ему по носу цветком вьюнка.
Высокий мужчина окликнул ее, улыбнулся при виде растрепанного ребенка. Черные длинные волосы мужчины были стянуты в хвост, одежда из шкур делала человека похожим на принявшего человечий облик поджарого хищника. Нес детеныша дикой свиньи; сбросил на траву, принялся ловко снимать шкуру большим ножом с волной изогнутым лезвием. Татуировка на левом плечеболотный тритонказалась живой, шевелила лапами. Человек повел рукой над хворостом, сложенным для костра, встряхнул кистью раз и другой, подержал ее неподвижнои ветки занялись, а скоро появилось настоящее пламя, округлое, синеватое поначалу. Стало устраиваться поудобнее, разрастаясь и потягиваясь.
Мы как дикари живем, правда, Тахи? вновь рассмеялась молодая женщина, отпуская малыша поиграть. Тот мигом юркнул в кусты, и, судя по треску, с упоением кого-то ловил.
Тахи с усмешкой оглянулся. Радужка его глазфиолетоваяотливала золотом в свете костра, придавала взгляду диковатую насмешливость. Точка на мочке ухадавно заросли дырочки для серег, не для леса подобные украшения.
Молись, чтобы дикари не нашли нашу стоянку. Костей не оставят.
Они же не могут съесть нас!? прозвенел голос Киуте, и сама она показалась из хижины-шалашамаленькая, одни глаза на треугольном лице: вылитый кама-лемур.
Могут если одолеют. Наверное, точно не знаю, признался Тахи. Но все равноя убью любого, кто попытается сунуться к нам. И тебе, Киуте, советую делать так же.
Советую, не велю, отметила молодая женщина по имени Соль. И словно теплые лепестки сердца коснулисьзначит, способны южане поступиться своим самолюбием ради других.
Держи! протянула подруге несколько стеблей, оставленных мальчиком на траве. Тевари тебе хотел отдать.
Пусть сам и отдаст, не огорчай его! Киуте присела рядом, положила ладонь на живот. Огляделась, чуткой настороженностью еще больше напоминая лесного зверька. Кажется, вот-вот и уши ее вздрогнут, повернутся в сторону опасности. Но сама она улыбалась.
Тихо так
Ничего, появится маленький, станет громко!
Страшно. Он будет кричать а звери услышат.
Не бойся. Тевари же вырос А мне спокойно, произнесла Соль, в свой черед оглядываясь по сторонам. С ними с тобой.
Огромная фигура покачивалась на краю поляны, словно и впрямь медведь переминался с лапы на лапу. Не было нужды в карауле, но Утэнна исправно нес возложенную самим на себя службу. Охранял пятерых, из которых двое вряд ли нуждались в его защите. А скоро будет охранять шестерых Тахи, заканчивая разделывать поросенка, покосился на заметно пополневшую талию Киуте. Хоть бы роды удачно прошли, целителей тут нет. Разве Соль, перенявшая от матери навыки некоторые и знание трав.
Прохладно скоро будет, и сыро. Рад бы подарить своей избраннице дом, где полы застланы мягкими шкурами, где растения с широкими листьями поднимаются в кадках прямо среди комнат; рад бы дарить ей золотосерьги со множеством мелких подвесок, украшенные камнями, которые так любят северяне, обручи и ожерелья Нет, золото не пойдет к бледным ее волосам. Ну, пусть будет серебро Усмехнулсяи серебра не будет. Вот она, Соль, в рубашке-безрукавке из оленьей кожи. Красивая
На отца с визгом и смехом налетел малыш, держащий в руке огромную ярко-зеленую ящерицу.
Когда я отучу тебя тянуть руки ко всему, что попало! Тахи еле сдержался, чтобы не отвесить сыну оплеуху. Может быть ядовитой, сколько раз повторять!
Но она добрая! мальчик протянул отцу ящерицу на раскрытых ладонях. Та и не думала убегать. На сей раз это была безопасная тварь. Тевари как-то притащил далеко не столь безобидную Потом Соль его от горячки лечила.
Притянул ребенка к себе, взъерошил пышную шевелюру. Забавный мальчишка, и лес его, в общем, не трогает, словно стыдится обидеть. Может, и правда, так прощеко всему подходи с добром и любовью, и тем же ответят?
Усмехнулся собственным мыслям: здесьможно, а на юге сразу съедят, и ни малейшего угрызения совести не почувствуют. Да и на севере. Возведут бесцветные глаза к небу, сделают бесстрастное лицо«так угодно Мейо Алей». А правда одна. Выживает сильнейший.
Из-за спины огромного Утэнны показался Къяли, по сравнению с южанином выглядящий подростком. Как всегда молча бросил возле костра охапку веток черноголовки, отгонять мошкару.
Я видел следы энихи, проговорил Къяли, подходя к Тахи. Большой; на кусте шерсть осталасьбурая.
Хорошо.
Скажи мальчишке, пусть далеко от лагеря не отходит. Не могу я с ним строго! А то у него кузнечики в голове, согласится и тут же забудет.
Тахи закончил разделывать тушу. На слова Къяли так и не ответил. Сын ничего не боитсяпорой Тахи казалось, что он не слишком умен. Но Соль возражалакого ему бояться? Он знает только нас пятерых, и все любят его. Может, когда появится второе дитя, Тевари поймет, что значит опекать младшего, неразумного.
Горький дым черноголовки окутал поляну. Не слишком приятный запах, зато не досаждает мошкара. А траву хола, из которой южане настой-защиту готовят, искать пытались, только не растет она здесь.
Къяли вытер начавшие слезиться глаза, поднял их, провожая взглядом серого гуся, тяжело махавшего крыльями. На север летит; тут вот-вот дожди начнутся, а там суше. Къяли следил за гусем, а Тахиза молодым северянином.
Скучаешь. Не спросил, подтвердил невысказанное.
Пустое! Къяли наклонился, принялся подбирать лежащие возле костра веточки.
И Киуте скучает.
Да хватит уже!
Вас убьют, если вернетесь? И, помолчав, На юге бы точно убили.
Къяли не отозвался, скрылся в хижине. Потом вновь появился, но так и молчал до ночи.
А ночи пока стояли звездные. Дожди начнутсянеба не разглядишь за тучами. А покаогромное, остро блестящее. Может, кто забавлялся, иглы в небо кидали пробил черный полог во многих местах? Но почему тогда срываются росчерки звездные? Может, и вправду слетают в горы. Солнце в горах играет, словно дитя, а уж звезды и подавноплещутся в озере Тиу.
Тевари под боком ворочался, никак не мог уснуть. Словно на шишки лег или на ежа, хотя постель его на деле былаиз сухой травы, покрытая одеялом из беличьих шкурок, и мошкара в хижину не проникала.