Да, могут быть. Водитель, привязавшийся ко мне, продолжал настойчиво вопрошать, почему я не обращаю на него внимания. У него была идиотская стрижка - короткие волосы спереди и по бокам и черный петушиный хохолок на макушке.
- Madame la commissaire, машина с номером девять, два, семь… - Я зачитал номерной знак целиком на громком французском. - По-моему, ее водитель собирается на меня напасть. У вас есть свой человек на этой улице?
Парень рассмеялся, но я видел, что зерно сомнения упало на благодатную почву. Обозвав меня cong, он потряс своим хохолком и потрусил к машине. Сдавая назад, он пробуксовал задними колесами по асфальту, чтобы доказать свою крутость.
- Что это было? - спросила Леанн, и я ввел ее в курс дела. - Я же сказала, что здешние улицы могут быть опасными, - резюмировала она.
- Ты давно не была в английских городах, - ответил я. - Там бы меня уже не было в живых.
Я не из тех парней, которые изменяют своим девушкам. Во всяком случае, преднамеренно. Случалось, конечно, когда был пьян либо когда считал, что меня бросили. Но долгие параллельные отношения с кем-то еще? Нет, для меня это слишком сложно.
Однако на этот раз, хоть я и не изменял М., мне приходилось много от нее скрывать. Как и ей - от меня.
Достаточно ли естественно я выгляжу, постоянно спрашивал я себя. Или моя естественность неестественно естественна? Еще я думал, знает ли она, что я знаю. А если знает, то что именно? Свихнуться можно от всех этих "знак"…
Мы сидели в ресторане рядом со Старым портом и в ожидании горячего пили Côtes de Provence чересчур розового цвета.
М. рассказала мне, что провела большую часть дня, разъезжая по городу на велосипеде под восхищенный свист мужчин. Я был уверен - или почти уверен, - что она внимательно следила за моей реакцией: верю я ей или нет?
В свою очередь я позабавил ее рассказами про Боннпуаров, ища любой намек на то, что она в курсе, что я за ней следил.
Еще в самом начале ужина я понял, что совершил ошибку, заказав буйабес, фирменную марсельскую уху (хотел под нее рассказать М. о том, с каким трудом мне давалось это слово). Но настоящий буйабес должен содержать в себе от трех до четырех видов местной рыбы, которую поймали в тот же день, и стоит он целое состояние. Нам же принесли дешевый и не особенно свежий рыбный суп. Я без энтузиазма поковырялся в рыхлой картофелине и постарался поднять себе настроение разговором на гастрономическую тему.
- Интересно, как там у Бенуа продвигается работа над десертом из инжира? - сказал я.
- Почему бы тебе не позвонить ему и не спросить?
Естественно, поскольку мы пребывали во взаимно подозрительном настроении, я задумался над тем, почему она это предложила.
- Во время ужина? Для этого я слишком вежлив.
- Но если ты действительно переживаешь по поводу свадьбы, тебе следует позвонить. Ты явно чем-то обеспокоен. - М. улыбнулась и погладила меня по руке.
- Я позвоню ему позже, - сказал я, а сам подумал, что она наверняка хочет отправить кому-то сообщение, пока я буду звонить.
Взаимная подозрительность превратила меня в полного параноика. Если так живется полноценным лжецам, подавайте мне старую добрую моногамию.
До гостиницы мы прошлись по улице, каких уже не найти в Париже. Группки ребят тусовались по углам, окруженные облаком марихуаны. Женщины в супер-коротких юбках стояли у входа в темные бары и цепляли проходящих мимо мужчин. Одна из них, высокая, средних лет, в сапогах до бедра, громко рассказывала кому-то по телефону о подруге, которую недавно арестовали за то, что она "сдавала напрокат некоторые части своего тела". Мне показалось, что вокруг меня развивается какой-то спектакль - так не бывает в нормальной жизни.
Наш номер был маленьким и душным, так что пришлось открыть окно. В комнату ворвался шум машин, но вид был потрясающий - цепочки огней тянулись от Старого порта до самого замка, залитого светом.
- Ого…
Я обернулся. М. стояла у кровати и оглядывала мебель.
- Что?
- Кто-то побывал в нашей комнате…
Она заглянула в шкаф и подергала замок на своем чемодане.
Скорее всего, она абсолютно права, подумал я. Кто-то из подчиненных Леанн уже побывал здесь в поисках денег, которые М. забрала из секс-шопа. А вдруг нет?
- Что-нибудь пропало? - спросил я.
- Не знаю, - ответила М.
Я внимательно наблюдал за ней в надежде на то, что она решит проверить место, где спрятаны деньги.
М. открыла свой чемодан; лицо ее оставалось спокойным. Я постарался подглядеть комбинацию на замке, но чемодан стоял слишком далеко.
- Ты не будешь проверять свои вещи? - спросила она.
Черт, подумал я.
- В моей сумке красть нечего. Если только это не фетишисты, помешанные на грязных футболках. Мой ноутбук в сейфе, - сказал я. - Посмотри сама, с ним все в порядке?
М. открыла сейф, пароль от которого я уже передал Леанн. Денег там не было, я проверял.
Ноутбук был на месте, но она недовольно хмыкнула.
- Хочешь, я позвоню на ресепшен? Или в полицию. - Этой последней идеей я особенно гордился. Тот, кто имеет дело с полицией, никогда не предложит позвонить в полицию. Или, наоборот, предложит?
- Да уж, эта полиция… - вздохнула М. - Я думала, ты читаешь местную прессу. Тут все полицейские продажные и заодно с мафией. - Так сказал бы тот, кто заодно с мафией. Или тот, кто не заодно с мафией? Черт, все это слишком запутанно.
- Мне нужно выпить, - заявил я. - Пойдем найдем какой-нибудь бар.
- Ты не хочешь остаться? У меня есть для нас подарок.
М. порылась в сумке и достала небольшой золотой сверток, перевязанный розовым бантом.
- Что это?
Мысленно я взмолился, чтобы это не было то, о чем я подумал.
Загадочно улыбаясь, М. развязала ленточку, засунула руку в пакет и достала коробочку.
- Черт подери, - не удержался я.
- Ты знаешь, что это? - Она выглядела разочарованной.
- Э… да. То есть нет.
М. открыла коробочку, и я оказался лицом к лицу с улыбающимся розовым дельфином. Она покрутила его за хвост, и он принялся вибрировать, маниакально кивая маленькой головой.
- Я думала, мы развлечемся, - сказала она. - Знаешь, ведь эти штучки предназначены не только для женщин. - Она шла в мою сторону, направив на меня дельфина, ее легкий пиджак уже сползал с плеч. - Некоторые мужчины получают большое удовольствие, когда женщины засовывают его…
- Я не позволю тебе засунуть эту рыбу мне в задницу, - сказал я. - Это травмирует меня на всю жизнь.
Я никогда больше не смогу чувствовать себя в безопасности, занимаясь подводным плаванием.
- О… - Дельфин, брошенный на кровать, бился в конвульсиях. - Пол, я тебе больше не нравлюсь, да?
- Конечно нравишься. Ты красивая и сексапильная, - честно ответил я, утаив, что до полусмерти напуган ее деятельностью.
- Но я тебя больше не завожу. Мне пришлось практически изнасиловать тебя в Бендоре. - Она выглядела искренне огорченной. - Может быть, нам пора положить этому конец?
- Положить конец?
- Расстаться.
- Merde… - прошептал я. Не очень-то правильная реакция для мужчины, который любит свою девушку и не хочет с ней расставаться. Нет, скорее я был похож на мужчину, которого предупредили, что, если он расстанется с девушкой, их обоих бросят за решетку.
Большую часть ночи я провел, лежа на спине и обдумывая проблему со всех сторон. Мне нужно было найти способ остаться с М. К сожалению, я не был способен на то, чтобы немедленно встать на колени и запеть "Ne Me Quitte Pas".
Примерно в четыре часа на меня снизошло озарение. Я как раз очнулся от короткого кошмарного сна, в котором Жан-Мари хвастался своими политическими связями и делал еще кое-что с помощью розового дельфина. Идея, была либо абсолютно гениальной, либо абсолютно сумасшедшей, но мне надо было посоветоваться. Вперив взгляд в потолок, я стал дожидаться рассвета.
Как только за окном посветлело, я выскользнул из постели и отправился звонить Леанн. М. я оставил записку, что отправляюсь попить кофе, а то не дай бог подумает, что я согласился с ее словами и решил положить конец нашим отношениям.
На набережной я наткнулся на рыбный рынок, который уже работал (вернее, работал он только в такую рань). Рынок состоял из единственного ряда прилавков с табличками, на которых указывался регистрационный номер лодки, и пары прилавков с зеленью и фруктами. Сами лодки покачивались поблизости. Рыбаки, сидевшие в них, походили на угрюмых крестьян, находивших единственное примирение с жизнью в изрядных порциях алкоголя.
На женщинах, торговавших рыбой, были бесформенные свитера и пластиковые передники. У многих волосы выкрашены в желтый цвет или в цвет спелого баклажана, как у продавщиц из парижских булочных. Все говорили с сильным местным акцентом.
Рыба была живой. По прилавку бились морские окуни, а барабульки смотрели на покупателей со скорбным презрением. На одном из прилавков лежала гора разноцветной мелочи - такие рыбешки обычно сопровождали мои заплывы. Я хотел купить их и выпустить на волю, но вовремя сообразил, что в грязной портовой воде они тут же всплывут на поверхность кверху брюшками, на радость чайкам.
Я отвернулся и набрал номер Леанн. Она моментально ответила и велела посмотреть на гостиницу. Ее голос звучал так, будто она находилась в аэродинамической трубе. Я обернулся и, к своему ужасу, обнаружил, что она стоит на крыше, опасно балансируя на краю, как в Коллиуре.