Целия
Без тщеславья
На ваш вопрос мы отвечаем: да.
Оливер
Орландо шлет поклон свой вам обоим,
А юноше, которого зовет
Своею Розалиндой он, – вот этот
Платок в крови. Вы Розалинда?
Розалинда
Я.
Но что же мы из этого узнаем?
Оливер
Мой стыд, когда я вам скажу, кто я,
И как, и где, и почему я кровью
Смочил платок.
Целия
Скажите поскорей.
Оливер
В последний раз, как молодой Орландо
Оставил вас, он обещанье дал
Чрез два часа вернуться. Пробираясь
Вдоль по лесу, жевал он пищу грез
И сладостных и горьких. Вдруг, представьте,
Он в сторону случайно кинул взор
И видит что ж? Под дубом, в котором ветви
От старости уже покрылись мхом,
А голова печально полысела
От дряхлости, спал, лежа на спине,
Какой-то человек в лохмотьях жалких.
Весь в волосах; на шее у него
Обвился змей зелено-золотистый
И голову с угрозой приближал
К его губам раскрытым; но, увидев
Орландо, вдруг опустился с шеи вниз
И ускользнул в кустарник, извиваясь.
А под кустом лежала самка льва
С иссохшими сосцами; головою
К земле она прижалась, и следил
Кошачий взор за спящим, выжидая,
Чтоб он сперва проснулся: этот зверь
По царственным чертам своей натуры
Не делает добычею того,
Что мертвым кажется. Увидев это,
Орландо к человеку подошел
И в нем узнал – узнал родного брата.
Целия
О, он не раз об этом брате нам
Рассказывал и выставлял страшнейшим
Чудовищем, какие только есть
Между людей.
Оливер
И говорил он правду
Полнейшую: я знаю хорошо,
Какое тот чудовище.
Розалинда
Но что же
Орландо? Он оставил там его
Добычею голодной, тощей львицы?
Оливер
Два раза он сбирался уходить;
Но доброта, что благородней мести,
Взяла в нем верх, а справедливый гнев
Осилила природа – и схватился
Он с львицею, и скоро перед ним
Зверь рухнул. От шума страшного
Проснулся я.
Целия
Так вы – вы брат его?
Розалинда
Так вас он спас?
Целия
Так это вы так часто
Его убить старались?
Оливер
Это я -
Но не теперь, а прежде. Не стыжусь
Сознаться вам, кем был я – с той поры,
Как поворот в душе моей так сладко
Мне говорит, кем стал я.
Розалинда
Отчего ж
Платок в крови?
Оливер
Сейчас все объясню я.
Когда и я и он в потоках слез
Омыли все, что сообщить друг другу
Могли, когда я рассказал ему,
Как я зашел в пустыню эту – тотчас
Он к герцогу добрейшему меня
Провел, и тот снабдил меня одеждой,
И накормил, и братскую любовь
Мне указал как верную защиту.
Затем мой брат повел меня к себе,
Разделся там, и тут лишь я увидел,
Что львицею клок мяса вырван был
В его руке, и кровь все это время
Из ней текла; тут он упал без чувств
И, падая, воскликнул: "Розалинда!"
Его привел я в чувство; рану я
Перевязал, и скоро он бодрее
И крепче стал, и поручил мне к вам,
Не знающим меня, сходить скорее,
Все рассказать, просить, чтоб вы ему
Простили то, что не сдержал он слова,
И передать ребенку-пастуху,
Которого, шутя, он Розалиндой
Своей зовет, его платок в крови.
Целия (Розалинде, падающей в обморок)
Что, что с тобою, Ганимед любезный,
Мой Ганимед!
Оливер
Немало есть людей,
Лишающихся чувств при виде крови.
Целия
Нет, здесь не то. Кузин…
(Спохватясь.)
Мой Ганимед…
Оливер
Смотрите, он приходит в чувство.
Розалинда
Я бы
Желал теперь быть дома.
Целия
Мы тебя
Сведем. Возьмите под руку его.
Оливер
Ободритесь, молодой человек… Какой же вы мужчина после этого! У вас не мужское сердце.
Розалинда
Да, я сознаюсь в этом… А что, сударь, ведь каждый сказал бы, что это было отлично сыграно. Пожалуйста, расскажите вашему брату, как я хорошо разыграл эту сцену. Ха-ха!
Оливер
Это было не притворство. Цвет вашего лица слишком хорошо доказывает, что вы были серьезно взволнованы.
Розалинда
Уверяю вас, что я притворялся.
Оливер
Ну, в таком случае ободритесь и играйте роль мужчины.
Розалинда
Это я и делаю; но, по всей справедливости, мне бы следовало родиться женщиной.
Целия
Смотри, ты становишься бледнее и бледнее; пожалуйста, пойдем домой. Вы проводите нас, добрейший господин?
Оливер
Да, потому что брату должен я Принесть слова прошенья Розалинды.
Розалинда
Я подумаю о них. Но, пожалуйста, расскажите ему, как хорошо я притворился. Идем.
Уходят.
Действие V
Сцена первая
В том же лесу. Входят Оселок и Одри.
Оселок
Уж мы найдем время, Одри; потерпи, милая Одри.
Одри
Право, что бы там ни говорил этот старый господин, а мы очень хорошо уладили бы свое дело с этим священником.
Оселок
Этот Оливер Путаник скверный, низкий человек, Одри. Однако, Одри, здесь, в лесу, есть молодой парень, имеющий на тебя виды.
Одри
Да, я знаю, о ком вы говорите; только он не может ничего от меня требовать. Да вот и он сам.
Входит Уильям.
Оселок
Меня хлебом не корми и воды не давай, только неучей показывай. Право, нам, умным людям, придется за многое отвечать. Мы то и дело насмехаемся; никак не можем удержаться от этого.
Уильям
Добрый вечер, Одри.
Одри
И вам, Уильям, пошли Бог добрый вечер.
Уильям(Оселку)
Также и вам добрый вечер, сударь.
Оселок
Добрый вечер, любезнейший друг. Накройся, накройся… да прошу же тебя, накройся. Который тебе год, приятель?
Уильям
Двадцать пять лет, сударь.
Оселок
Зрелый возраст. Тебя зовут Уильям?
Уильям
Уильям, сударь.
Оселок
Прекрасное имя. Ты родился здесь, в лесу?
Уильям
Да, сударь, благодаря Богу.
Оселок
"Благодаря Богу"! Хороший ответ. Ты богат?
Уильям
Да, сударь, так себе.
Оселок
"Так себе" – удачно сказано, превосходно сказано, а впрочем, нет, это только так себе. Ты умен?
Уильям
Точно так, сударь, я очень умен.
Оселок
Славно ты отвечаешь. Теперь я вспоминаю поговорку: "Дурак считает себя умным, а умный признает себя дураком". Когда языческий философ ощущал желание съесть виноградную кисть, он раскрывал губы в ту минуту, как подносил виноград ко рту; этим он хотел сказать, что виноград создан для того, чтобы его ели, а губы для того, чтобы раскрываться. Ты любишь эту девицу?
Уильям
Люблю, сударь.
Оселок
Дай мне свою руку. Ты ученый?
Уильям
Нет, сударь.
Оселок
Так выучись у меня вот чему: иметь – значит иметь. Когда говорят, что жидкость, переливаемая из кубка в стакан, опорожняя первый, наполняет второй, то это риторическая фигура, потому что все ваши писатели согласны, что ipse – это он самый; но ты не ipse, потому что он самый – я.
Уильям
Какой это он самый?
Оселок