- А ну-ка, подойди сюда! - проговорила Степнина, сразу заподозрившая нечто другое. - Что это, ни ты, ни он глаз на людей не подымаете? Сказывай, что такое было?
Соня обвилась руками вокруг шеи Степниной.
- Бабушка… - негромко промолвила она. - За кого мне замуж выходить?
- Что, что?!
- За Светицкого или за Федора Андреевича? - договорила Соня.
- Да разве они тебе предложение сделали?
Соня утвердительно кивнула головой.
- Плетнев сделал… - поправилась она.
- Хорошо, что убежал! - сердито сказала Степнина. - Намылила бы я ему за это голову! Ну, чего ж плачешь, а? Тебе-то самой кто больше нравится?
- Оба…
Степнина засмеялась.
- Вот глупая!
- Значит, ни один не нравится! - вступила в разговор Серафима Семеновна. - Ни за кого и выходить, стало быть, нечего; успеешь еще!
Соня не отвечала и только еще крепче прильнула белокурой головой к бабушке.
Степнина погладила внучку по волосам.
- Ну а жалко тебе кого из них больше? - тихо спросила она, помолчав.
- Федора Андреевича… - прошептала Соня.
- Видно, он и суженый твой… - проронила старушка. - Что ж я рада; он человек хороший!
- Лучше Светицкого! - согласилась Серафима Семеновна. - Что за жизнь с гусаром? Таскайся за полком весь век, как цыганка, по всей Руси! Тут по крайней мере межа в межу около нас будешь!
Соня перешла в объятия матери.
Верст пять скакал во весь опор раздраженный Светицкий и, только поуспокоившись и уже начав упрекать себя за нелепую вспыльчивость, сдержал Башкира и пустил его шагом.
На спуске в небольшую лощину задумавшийся молодой офицер чуть не вылетел из седла: из-за спины его выскакал и, что пуля, пронесся мимо всадник, вскидывая локтями и ногами; Башкир, не терпевший лошадей впереди себя, рванулся за ним, и Светицкий с трудом усмирил его.
Промчавшийся мимо был баграмовский конюх: он вез Пентаурову письмо Лени, извещавшее о согласии Людмилы Марковны и о том, что обе они переезжают через два дня в город.
Глава XVI
Двое суток волновалась Клавдия Алексеевна, ожидая известий от Андрея Михайловича, но не получала ничего и наконец не выдержала и отправилась к нему сама.
К удивлению ее, в доме Штучкиных ее встретил совершенный толкучий рынок: в лакейской и в зале стояли разинувшие рты картонки, сундуки; везде горами были навалены всякие вещи, начиная от сапог и дворянского мундира хозяина до масляных ламп и картин включительно.
По зале разгуливала в хорошо памятном Заводчикову засаленном капоте владелица всего этого добра и распоряжалась его укладкой.
- Елизавета Петровна, милая, да что все это значит?! - возопила Клавдия Алексеевна, в изумлении остановившись в дверях и чуть не в потолок уткнув свои тощие руки.
- Укладываюсь! Будет с меня; оскотинишься совсем в этой прекрасной Рязани! - ответила хозяйка.
- Дорогая моя, но что же произошло? - вне себя продолжала гостья.
В эту минуту из гостиной выглянула чья-то странная физиономия, увидала Клавдию Алексеевну и сейчас же скрылась. Голова незнакомца была обвязана полотенцем.
- Кто это у вас? - понизив голос, полюбопытствовала гостья.
- Как кто? Благоверный мой.
- Я его что-то не узнала! Отчего он повязан?
Елизавета Петровна тряхнула головой.
- Я ему вчера такой тарарам устроила, что всю жизнь будет помнить: все тарелки об его голову разбила!
Клавдия Алексеевна всплеснула руками.
- Нечего прятаться-то, - продолжала хозяйка, - выходи сюда, пакостник!
В соседней комнате послышалось неопределенное мычание.
- Ну, выходи, выходи… нечего тут!… Не трону больше!… - Голос Елизаветы Петровны сделался несколько мягче.
Из гостиной показался Андрей Михайлович; Клавдия Алексеевна впилась в него глазами и обомлела: такого погрома человеческих физиономий она еще не видывала. Это было не лицо, а нечто вроде павлиньего хвоста, отливавшего всеми цветами радуги.
- Боже мой?! - едва произнесла Соловьева. - Из-за чего же у вас все произошло?!
- А вот почитайте! - Елизавета Петровна отправила руку в карман, вытащила оттуда три бумажки и сунула их в костлявые пальцы гостьи: - Почитайте, почитайте!
- "Милый Андрэ…" - прочла одну из них Клавдия Алексеевна и подняла глаза на Андрея Михайловича. - Это к вам, да?
- Дальше, дальше, другую! - командовала хозяйка, начав опять прогуливаться и, видимо, вновь входя в раж.
- "Как ты верно сказал, поганая рожа твоей жены…"
- Это я рожа, нравится вам? - Елизавета Петровна остановилась около мужа и поискала вокруг глазами подходящего предмета. - Ух, блюд, жалко, больше не осталось, а то б еще одно разбила на твоей башке!
- Голубушка, не тревожьте себя! - воскликнула, бросаясь между ними, Клавдия Алексеевна. - Дорогая, успокойтесь!
Чтобы не подливать масла в огонь, она про себя дочитала все записки и даже обозрела их обратную сторону.
- Решительно ничего не понимаю! - произнесла она.
- Очень просто, и понимать нечего! - возразила Елизавета Петровна. - Этот скот завел себе любовницу, и клочки от ее письма я нашла у него в кармане.
- Неправда! Все интрига, адская интрига! - совсем замогильным голосом отозвался Штучкин.
- Конечно, неправда, разумеется! - подхватила Клавдия Алексеевна. - Милая Елизавета Петровна, этого не может быть! Никогда! Голову отдаю на отсечение!
- Видишь: и все тебе то же скажут! Интрига это против меня!
- Интрига, явная интрига! - горячо продолжала гостья. - Андрей Михайлович - такой уважаемый всеми человек, образованный, на виду… Да будь что-нибудь подобное - вся Рязань кричала бы! Я первая не потерпела бы такой гадости, первая сказала бы вам!…
- Ну, не все же вы знаете, что творится в Рязани!
- Я? - оскорбилась гостья. - Я чего-нибудь не знаю? За кого же вы меня считаете, дорогая? Все, решительно все знаю; булавку где кто обронил и то мне известно! И вот образ: клянусь вам, что Андрей Михайлович чист перед вами!
Красноречие и искренняя убежденность, звучавшие в голосе Клавдии Алексеевны, и два пальца ее, протянутые к иконе, сбили с толку хозяйку. Она, молча, переводила взгляд с гостьи на мужа.
- И, наконец, вздор в этих мерзких бумажках написан: такая хорошенькая, такая красавица, вся Рязань вас иначе не называет, как красавицей, и вдруг "рожа"? Это пасквиль! И все остальное такой же вздор! Сами посудите, ну, на кого же ему - человеку с таким вкусом, умному, можно сказать дипломату, променять вас?! Не на кого, решительно не на кого!
- Это верно, не на кого!… - согласилась Елизавета Петровна. - Но кто же тогда мог устроить эту подлость?
- Званцев! - ни на секунду не задумываясь, воскликнула Клавдия Алексеевна. - Званцев, больше некому! Это такой негодяй, такой каверзник! Да позвольте… - Она развернула одну из зажатых ею в кулаке зловредных бумажек и всмотрелась в нее. - Конечно, он! Его почерк, только измененный! Он с ума сходит от зависти к положению Андрея Михайловича! И вам он давно глазки строит, вы не замечали только! Вот и мстит!
- Был он с тобой третьего дня? - обратилась к мужу Елизавета Петровна.
- М-м… да… да… кажется!… - пробормотал решительно ничего не помнивший Андрей Михайлович.
- Видите, я же вам говорю, что это он!
- Ну, попадись он мне! - таким тоном произнесла Елизавета Петровна, что сердце Клавдии Алексеевны закувыркалось от радостного предвкушения грядущих событий.
Хозяйка опять загуляла между кучами всякого добра по залу, потом подошла к двери в столовую и распахнула ее. Пол там весь был усеян черепками всевозможной посуды.
Елизавета Петровна поглядела на вчерашнее поле битвы и качнула головой.
- Однако!… - проговорила она в раздумье. - Главное, миску мне новую жалко…
Клавдия Алексеевна подтолкнула в спину неподвижно стоявшего Андрея Михайловича.
Тот сделал шаг к жене, остановился и получил новый толчок сзади.
- А меня не жалко? - с укоризною произнес он, осторожно, словно к бомбе, начиненной порохом, приближаясь к Елизавете Петровне.
Та оглянулась, быстро провела пальцами по толстым губам отшатнувшегося в испуге мужа, отчего они издали "брырырым", и вдруг расхохоталась.
- Господи, на кого ты похож? - воскликнула она. - Да ты совсем под индейца отделан!
- Вот и прекрасно! - с умилением на лице и в голосе проговорила Клавдия Алексеевна. - Да поцелуйтесь же скорей! - Она сдвинула обоих супругов вплотную, и те заключили друг друга в объятия. - И конец недоразумению! Как я рада! Мир до гроба! Не правда ли?
Хозяйка дома очутилась сидящею на коленях у мужа.
- Я незлопамятна! - нежно сказала она, приглаживая растрепанные баки и целуя его. - Видишь, какая у тебя жена добрая! Но мы все-таки совсем уедем в деревню! - решительно объявила она. - Я не могу оставлять такого талантливого человека, как Андрэ, в обществе здешних дураков и пьяниц!
- Душа моя мрачна! - говорил в это время ротмистр Костиц, стоя в зале "монастыря", раздвинув ноги и крутя усы. - Дети, не время ли столпотворению быть?
- Время, отец-игумен! - ответил сидевший у окна и мрачно глядевший в него Светицкий.
- Такой столп, чтобы треск, и блеск, и гром с радугой были? - продолжал Костиц.
- Ляжем костьми с тобой, отче! - отозвался Радугин.
- Во все колокола звонить, когда так! Ударь, сыне, тревогу!
Светицкий часто зазвонил в колокол, и на густой звон его из соседней комнаты показались отсутствовавшие Возницын и Курденко.
Оба шли с веселыми лицами; последний нес в руках два письма.
- Что за грамотки? - спросил Костиц.