Он вздыхает, снимает очки и, протерев линзы, надевает обратно. Уже то, что он не ругается в ответ говорит о многом. Но я вовсе не уверен, что мне этого достаточно.
Ты злишься на меня, Реми, и я понимаю твою злость. Но, уж поверь мне, она не лучший советчик. Злость руководила мной, когда я разругался с твоим отцом. Злость заставила его отказаться от моей помощи, когда я ее предложил.
Ложь! Ты ничем не помог нам.
Твой отец отказался принять от меня хоть медьку. А Даниэлла разделяла его решение.
Не смей говорить о матери, она умерла из-за тебя.
Ради Лейны, Реми, ну будь ты справедлив. Да, ты можешь винить меня в том, что я не приложил каких-то больших усилий, чтобы помочь вам. Но выбор такой жизни был выбором твоих родителей.
Ладонь Хлои ложится на мою руку, и словно закрывает мне рот. Хло ничего не говорит, не вмешивается, лишь мягко поглаживает, но этого оказывается достаточно, чтобы обрести душевное равновесие.
Я пытался помочь, Реми. Сходи в банк. Вероятно, ты даже не обращался к нотариусу после смерти Даниэллы, думая, что у нее ничего не было?
Им не нужны были твои подачки.
Они хотели, чтобы я приполз на коленях? не выдерживает дед. Он ходит по комнате от стены к стене, глухо постукивая тростью. Да, я ошибался. Да, я остался один в этих никому не нужных хоромах. Да, мне некому передать все те богатства, что я накопил. Да, да! Но я все-таки тоже человек, Реми. Когда я пришел, это было сразу после твоего рождения, и пригласил вас сюда, Поль за малым не выгнал меня. Больше я не пытался наладить с ним контакт.
Но ты оплатил мою стипендию, тихо уточняю я.
Да. Оплачивал врача и счета за дом. Договаривался о скидках в лавке.
Я вспоминаю, как мама удивлялась тому, что хозяин дома разрешает нам жить бесплатно, только, чтобы мы присматривали за чистотой и порядком. О том, как в больнице говорят, что мы получили квоту на помощь нуждающимся. Какие-то еще мелочи. Так вот кто был тем зимним волшебником, что приносил нам подарки.
Много лет я тебя ненавидел, говорю я и боюсь посмотреть деду в глаза.
Ты был ребенком и принимал, как данность, все, что тебе говорили. Тем более родители. Мне жаль, что так вышло, Реми. Жаль, что из-за упрямства моего и Поля вместо счастливого детства в этом доме, ты испил чашу лишений.
Ну, я ведь тоже Юбер, видимо, упрямство это наше семейная черта, усмехнувшись говорю и смотрю на деда.
Смотрю впервые видя его по-настоящему. Как своего дедушку. Как часть моего семейного рода. Как единственного своего родственника, дирх пообери.
Дед, а приезжай в Рейвенхилл.
С удовольствием, посмотрю, что там у вас за чудо-производство.
Ну, это само собой. Я имел в виду, приезжай ко мне на свадьбу.
Да, добавляет Хлоя, все это время деликатно и молчаливо поддерживавшая меня, нам будет очень приятно.
А потом мы пьем чай. И Хло восхищается чашечками из тонкого фарфора, а дед смеется и говорит, что теперь знает, что дарить нам на свадьбу. Я не знаю кто был прав, а кто виноват. Вероятнее всего, виноваты были все, как это обычно и случается. Я огорчен, что за этим столом нет ни мамы, и отца, но рад, что сижу за ним вместе с дедом.
Спать нас укладывают в гостевом домике, и мне приходится экстренно отправлять посыльного в расположение Грасса и в дом Моретти. От Зои с Роберто приходит ответное послание на две страницы с красочным рассказом драматического знакомства с родителями. А в конце приписка «Кстати, на выходных у нас свадьба, надеюсь, к этому времени вы выползите из родового гнезда».
Даже боюсь себе представить, что устроила там твоя сестрица, что Моретти так быстро капитулировали, не могу удержаться от подколки.
Они просто поняли, что она единственная, кто способен держать его в руках, смеется Хло, а я понимаю, что, наверное, она права.
10. Зоя. Свадьба будет только на моих условиях!
Нет, конечно, я как приличный человек, предложила оплатить и стекольщика, и убиральщика, и даже купить новый ковер, хоть он и стоит как весь наш дом в Рейвенхилле. Но, кажется, они были так взволнованы, что не поняли, что я имела в виду. Впрочем, упоминание о том, что нашей мастерской заинтересовался сам Грасс и в столице мы для получения императорского контракта, существенно примирило семейство Моретти с моей кандидатурой в качестве невестки. Но, мне кажется, единственная, кто была рада моему появлению, кроме Роберто, конечно, это Ариза. Видимо, ей самой не так уж хотелось выходить за него замуж.
Так вы познакомились всего два месяца назад? спрашивает Анна, мать Роберто, наливая мне чай.
Мы все сидим за столом в гостиной и пытаемся делать вид, что все нормально. Антонио, отцу Роберто, это стоило таких усилий, что я даже прониклась к нему уважением. Влети ко мне в гостиную кто-то на необузданной метле, я бы с ним церемониться точно не стала.
Почти три, киваю, подвигая к себе чашку, Роберто пришел к нам чинить карету и остался, как работник.
Ты работал? переспрашивает Антонио. В каретной мастерской?
Ну, именно для мастерской я навыками не вышел. Это дело нашего золотого мастера Реми, а я возничий, еще убирал по дому, следил за садом.
Видимо, ему доставляет удовольствие злить отца. Глядя, как глава семейства то наливается пунцовым цветом, то бледнеет, я начинаю переживать за его здоровье.