Ты действительно хочешь знать?
Я ведь спросил.
Она уставилась в тарелку:
Моя сестра Карла вела себя так, когда была под кайфом. Если она не впадала в эйфорию и не собиралась стать кинозвездой, ею овладевала паранойя, и она была готова снести башку первому встречному.
Прости, произнес он искренним тоном, и Лорен даже покраснела. Наверное, эта работа кажется тебе адом.
Иногда. Но порой я чувствую, что это искупление, понимаешь?
Он медленно кивнул:
Да. Понимаю. Когда мне было шестнадцать, я сел за руль пьяным и из-за меня погиб мой лучший друг. Не бывает дня, чтобы я не вспоминал об этом и не молил Бога о прощении. Но чем больше людей мы спасаем, тем ближе я становлюсь к прощению. Он выглядел таким печальным и беспомощным, что Лорен захотелось его обнять, спасти поцелуем. Думаю, в моем случае искупление превратилось в призвание.
Лорен почувствовала внезапный укол зависти к человеку, который знал о своем предназначении в этом мире.
А мне кажется, я еще не нашла свое призвание.
Может быть, оно само тебя найдет. Он улыбнулся. Возможно, ждет тебя здесь, в «Ангелусе». Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.
Он отодвинул нетронутую тарелку с жаренной в масле лапшой и взял руку Лорен в свои руки. Его длинные пальцы легко обхватили ее ладони.
Еще одну нашли, сказал официант, и кто-то сделал погромче звук в телевизоре, висевшем над баром.
Обезглавленное тело шестнадцатилетней Шоны Ленор из «Фаррагут-хауса» было найдено на пирсе военно-морской верфи, сообщил одетый с иголочки корреспондент. Полиция не комментирует связь этого убийства с чередой кровавых преступлений, потрясших Нью-Йорк за последние несколько месяцев, причиной которых, по мнению некоторых, является война бандитских группировок.
На мерцавшем экране появилась толпа разозленных жителей, оравших на полицейских на тротуаре перед «Фаррагут-хаусом».
Почему они ничего не сделают, чтобы помочь нам? воскликнула, глядя в камеру, какая-то женщина с младенцем на руках. Они винят нас, но мы не имеем к этому никакого отношения! Они просто оставили нас умирать.
На экране появился модный ресторан в нескольких кварталах от «Фаррагут-хауса»; пара, сидя за столиком на улице, поглощала ужин.
Ужасно. Мы подумываем о переезде в пригород.
Слушай, прошептал Йоханнес, поглаживая большим пальцем ладонь Лорен, отчего у нее сильно забилось сердце, хочешь, пойдем отсюда?
Они пошли вдоль реки. На другом берегу Манхэттен сменил свой дневной облик на ночной, превратившись в скопление неправильных, тускло освещенных прямоугольников. На тротуаре ссорились бездомные, мужчина и женщина:
Это ты меня заставил!
Ничего я тебя не заставлял!
Дал бы десятку, и ничего бы не было!
Да такое всегда будет.
Женщина рухнула на тротуар и зарыдала как ребенок.
Мы можем чем-то помочь? спросила Лорен.
Здесь нельзя помочь, ответил Йоханнес и увлек ее в бархатную тьму бокового переулка.
Прижал к стене с изображением двух небоскребов и надписью «Мы не забудем», и Лорен, почувствовав прикосновение его губ сладких, горячих, забыла обо всем.
Не трожь меня! Пошел вон, ничего я не буду делать! не то рыдала, не то выла бездомная женщина, но бездомные удалялись куда-то прочь с глаз и из памяти.
Йоханнес прижался к девушке всем телом, наклонил ее голову и стал покрывать поцелуями ее изогнутую шею, пока она не почувствовала боль. Но она не стала кричать. Она не хотела, чтобы он останавливался. Сейчас ничто больше не имело значения. Звуки города крики, ругань, угрозы, далекий плач стихли, и, когда мимо пронеслись полицейские машины, мигая красными огнями и предупреждая о том, что где-то произошел новый ужас, Лорен даже не заметила их.
7
полуодетых и валявшихся без сознания людей.
Пока остальные рассеялись, пытаясь определить, можно ли кого-то уговорить пойти с ними, Йоханнес склонился над невысокой блондинкой в футболке с логотипом Нью-Йоркского университета. Выглядела она так, словно лежала здесь уже несколько дней.
Эй, как тебя зовут? спросил он.
Дана, невнятно пробормотала девушка; ее ресницы дрогнули.
Послушай, Дана. Мы из «Ангелус-хауса», можем предоставить тебе койку на ночь. Хочешь?
В ответ она попыталась расстегнуть Йоханнесу ширинку.
Слышь, а белого у тебя нет? Если дашь, я что хочешь тебе сделаю.
Лорен представила на месте этой девушки Карлу и как та предлагает свое тело любому, кто сможет ей обеспечить еще час-другой кайфа. Захотелось дать девице пинка, а не спасать.
Ну-ну, Дана. Мы отвезем тебя в одно место, где ты сможешь прийти в себя, невозмутимо отвечал Йоханнес. Ребята, давайте ее в фургон. Посмотрю, нельзя ли забрать кого-нибудь еще.
Алекс и Раким закинули руки девушки себе на плечи и, осторожно переступая через битые бутылки и ржавые шприцы, повели ее к машине.
Что это было? вздрогнув, воскликнула Лорен.
Что «это»? удивилась Алекс.
Я слышала крики.
Алекс склонила голову набок и посмотрела на небо:
Птицы, наверное.
Лорен увидела силуэты птиц на фоне ночного нью-йоркского неба, затянутого вечным смогом. Они показались ей гигантскими, словно летающие ящеры. Такого не может быть, думала она, глядя, как они снижаются и исчезают за погруженными во тьму ветхими зданиями.