Он протянул руку для лобызания.
И тут меня снова словно под локоть толкнуло.
Святой отец...
Что еще? недовольно зыркнул на меня Жозеф.
Прямо перед встречей случилось досадное недоразумение на меня напали.
Здесь, в Божьем храме?!! неожиданно грубо и гневно рыкнул священник. Кто, зачем?
Я кратко изложил суть.
Женщина убежала, а кавалер понял, что я невольно подслушал их разговор и неожиданно напал на меня. Только божье произволение спасло меня... я показал разорванный воротник.
И где он сейчас? отец Жозеф нахмурился.
Лежит возле живой изгороди... я скромно потупился и протянул письмо священнику. Видимо речь шла об этом письме. Простите, я счел нужным отдать его вам.
А сам уже проклял себя за решение. Убийство в церкви? Как минимум пожизненно на галеры, а если возьмутся за дело инквизиторы тут даже подумать страшно.
Падре бережно взял в руки письмо и зачем-то понюхал. Немного подумал, вышел и отдал какие-то распоряжения, но вернулся уже без письма.
После чего молча сел за стол, а я так и остался стоять.
Несколько минут прошли в молчании, потом появился какой-то невзрачный монашек и отдал Жозефу письмо уже раскрытым. Еще некоторое время святой отец его изучал, а потом, без раздумий, бросил мне.
Вы совершили праведное дело, сын мой. Однако я накладываю на вас епитимью ибо вы лишили жизни человека. Не вкушайте вина месяц и прочтите сто раз «Отче наш» стоя на коленях и облачившись во власяницу. Идите, в скором времени, я пошлю за вами. О сегодняшнем случае не рекомендую говорить даже во сне. Это вопрос вашей жизни или смерти, поверьте.
Когда я уже был на пороге, последовал неожиданный окрик:
Стойте! Вы нуждаетесь в деньгах?
Падре опять проткнул меня испытывающим взглядом.
Я поклонился и честно ответил:
На данный момент нет, святой отец.
Священник неожиданно улыбнулся и напутствовал:
Обзаведитесь приличествующим видом, шевалье, чтобы не выделяться среди местных дворянских щеголей.
После чего, жестом отпустил меня.
А когда я уже вышел во двор, меня догнал тот самый монашек, что приносил письмо и торопливо сунул в руки увесистый кошель. При этом у него на лице было такое выражение, словно он передавал не золото, а мешок с ядовитыми змеями.
Я подавил в себе желание шугануть его и потопал глянуть на труп.
Очень скоро выяснилось, что дохлый кавалер уже исчез, была замыта даже кровь на брусчатке.
Саншо насчитал в кошельке сотню золотых монет со щитом с лилиями и восходящим над ним солнцем.
Сто экю! восторженно прокомментировал баск. Уже можно жить, ваша милость! У нас снова есть работа?
Пока не знаю, пожал я плечами. Скорее всего, мы опять попали в гнездо с ядовитыми осами, но нам не впервой, не так ли мой друг?
Господь рассудит и не даст нас в обиду! Саншо истово перекрестился. Какие будут приказания, мессир? Переедем в гостиницу получше? Более приличествующую для вас?
Я на мгновение задумался и отрицательно мотнул головой:
Не стоит. Возьми из этих денег себе жалование на два месяца вперед, приоденься, найди мне хорошего портного и сапожника, а дальше по своему разумению. И вот еще... купи мне власяницу .
У баска глаза на лоб полезли.
Власяницу, мессир?
Пора задумать о своей душе, дружище, я подмигнул слуге.
Тогда я и себе возьму! решительно ответил баск.
Вернуться в гостиницу получилось без приключений, хотя нас все-таки пытались облить с верхнего этажа дерьмом.
Следующие два дня прошли в сравнительном безделье. Я по ночам со всем христианским усердием драл Констанцию, днем тренировался со шпагой и прогуливался: пешком по Парижу, верхом по его окрестностям и на лодке по Сене. Несмотря на все свое зловоние и грязь этот город все-таки обладал своим неповторимым шармом.
А еще усердно исполнял епитимью ходил к каждой мессе и исправно молился в чертовой власянице, хрен бы ее побрал эту колючую дрянь. И дело не в набожности, просто падре Жозеф, вполне мог проверить, как я исполняю наказание. А если взялся за гуж, не говори, что не дюж. Своему образу надо соответствовать.
Ничего примечательного за эти дни не случилось, я умудрился избежать ссор и драк. Хотя нет, не совсем так, кое-что интересное все-таки случилось.
Вечером второго дня, я возвращался с прогулки и совершенно случайно заметил, как один дворянин заколол второго в одном из двориков у монастыря
Кармелиток. Заколол насмерть, проткнув горло шпагой. Для Парижа дело житейское, для дуэли хватит порой косого взгляда, но дело в том, что этот дворянин был тем неизвестным, с которым я въехал в один день в город.
Судя по всему, он уже успел обзавестись слугой, с помощью которого успешно сбежал с места дуэли. При этом, кавалер имел несколько охреневший вид, словно убил человека впервые. Именно это меня больше всего и удивило, так как раньше я думал, что он обладает сходной со мной профессией.
Впрочем, долго задумываться над этим я не стал, потому что жизнь давно отучила лезть в чужие дела.
Вестей от отца Жозефа пока не поступало. Не знаю, увы, пока не знаю, к счастью это или к беде.