Слегка повернувшись, искоса глянула на Малфоя, на губах которого играла легкая улыбка. Отвечая на ее взгляд, он вопросительно приподнял бровь.
Знаешь, это было чудесно еле слышно прошептала Гермиона.
Ничего не ответив, Люциус лишь нежно поцеловал оба запястья и притянул ее ближе. И уже скоро они уснули.
24. Вопросы
Ночью, почти не просыпаясь, они постоянно тянулись один к другому: сплетались в объятиях и прижимались телом к телу. Будто не могли существовать, не чувствуя друг друга. А потом снова глубоко и спокойно засыпали.
Но утро все равно наступило. Мрачное, серое, угрюмое. Гермиона инстинктивно поняла, что проснулась вовремя, но глаза все же открыла неохотно: идти на работу не хотелось как никогда. Она не могла дождаться выходных.
Повернувшись, взглянула на Люциуса, который лежал рядом. Сейчас, когда он спал, разглядывать его было проще. Черты казались полностью расслабленными: тонкие морщинки, бегущие от линии рта, утеряли свою сардоничность, столь присущую этому мужчине, кожа в неясном утреннем свете выглядела молодой и гладкой, а волосы распались по подушке, красиво обрамляя лицо.
«Как можно быть таким прекрасным и при этом способным на все те жестокости, которые он совершал в прошлом?» мысленно спросила себя Гермиона.
Но как только сделала это, Малфой медленно открыл глаза и сразу же встретился с ней взглядом. Какое-то время они, не произнося ни слова, смотрели друг на друга, а потом Люциус мягко прошептал:
Доброе утро.
Улыбнувшись, она потянулась и убрала с лица светлую прядь.
Привет.
Они смотрели и смотрели друг на друга. Молча. Пока Гермиона наконец не произнесла то, чего не хотелось слышать ни одному из них:
Мне пора собираться на работу.
Люциус ничего не ответил, но во взгляде скользнуло разочарование.
Глубоко вздохнув, погладила его по щеке.
А ты чем будешь заниматься сегодня?
Ждать, когда ты вернешься
Она улыбнулась на это заявление.
Только и всего? Негусто Я ожидала большего списка дел. Знаешь, терпеть не могу бездельничать.
Я тоже.
Да неужели?
В воздухе повисла пауза.
Порой и безделье нужно и важно отозвался наконец он.
Они снова пристально уставились друг на друга, а потом Люциус вдруг продолжил:
К тому же сегодня за ланчем я встречаюсь Драко.
Повернувшись на спину, Гермиона уткнулась взглядом в балдахин кровати.
«Драко» ее мысли о молодом Малфое нельзя было назвать веселыми. Что греха таить? В свое время, даже будучи подростком, этот человек сумел причинить ей боль вполне сопоставимую с «Круциатусами» своей тетушки Беллатрикс.
Она вспомнила, как искренне и яростно ненавидела Драко. Гораздо сильнее, чем его отца, о котором во время пребывания в школе, как-то вообще не думала.
«Смогу ли я забыть прошлое и простить сына Люциуса так же, как и его самого, найдя для Драко хотя бы частичку сострадания и понимания, которые так легко дарю его отцу?»
Интересно, что бы он сказал обо всем этом последняя мысль слетела с ее губ уже вслух.
О чем «обо всем»?
О нас с тобой
Хм Скажем так: сейчас никто не знает о нашем взаимном интересе. И, думаю, будет лучше, если так же пока все и останется.
Чуть повернувшись, глянула на Малфоя. Его прагматичный подход к их отношениям причинял боль. Она с трудом сглотнула.
«И что? Это будет продолжаться бесконечно? Что же за отношения у нас сейчас получаются? Как их можно назвать?» Гермиона почувствовала, как от этого его циничного «взаимного интереса» глаза невольно наполнились слезами, и отвернулась, чтобы Люциус не увидел их.
Тишину нарушил его вопрос.
Какую причину ты скормила ему на этот раз, чтобы снова не ночевать дома? понятно, что Малфой имел в виду Рона, хотя и не назвал его по имени.
Сказала, что должна побыть рядом с подругой, которой очень нужна сейчас
Собственно, если заменить «подругу» на «друга», то можно считать, что и не соврала.
Снова посмотрев на него, Гермиона чуть дрогнувшим голосом задала вопрос:
А я тебе нужна, Люциус?
Поначалу, не отрывая взгляда от балдахина, он долго молчал. Так долго,
что уже стало казаться, что ответа она так и не дождется. Но потом негромко, но очень отчетливо произнес:
Только ты и нужна
На этом Люциус повернул голову и встретился с ней глазами. А Гермиона поняла, что потоки тщетно скрываемых слез уже открыто текут по щекам. Оба потянулись друг к другу, и губы их тут же слились в нежном, но в то же время пылком и страстном поцелуе. Перекатившись, Малфой навис над ней, опираясь на локти, и Гермиона, бедром почувствовав прикосновение уже возбужденного члена, поняла, что желает близости и сама. Уже в следующий миг, так и продолжая смотреть в глаза, Люциус неспешно, но очень глубоко проник в нее, и Гермиона тихо охнула, заставляя мышцы расслабиться, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности. Поначалу он двигался медленно и осторожно, но потом ускорился и каждый толчок, каждое его проникновение все ближе и ближе подводили к оргазму. Сама она тоже не отводила взгляда от его глаз. Боялась даже моргнуть, чтобы не разорвать странную ниточку, протянувшуюся сейчас между их телами и душами одновременно. Прошло несколько минут, и оба застонали, содрогаясь от наслаждения, сливаясь и растворяясь друг в друге, но по-прежнему не отрывая взглядов.