Подумала и тут же почувствовала, как от циничного решения заболела душа.
«Разве могла я раньше поступать так? Что этот человек делает со мной?»
Воспоминания о прошлом вечере тут же возникли перед глазами, даря подробные ответы.
Она поспешила вниз, собираясь позвать Люциуса, но большой дом пугал и древние портреты зловеще косились на нее, о чем-то перешептываясь. К счастью, войдя в столовую, Гермиона увидела его, сидящего спиной к двери и поедающего завтрак. Улыбнувшись, облегченно выдохнула. Она хотела броситься, обнять и поцеловать его, но этот дом и то, что у Малфоя было в нем собственное прошлое, останавливало. Она понимала, что Люциус, должно быть, не раз завтракал в этой комнате с Нарциссой. Страшная неловкость завладела ею.
Услышав за спиной шаги, Малфой обернулся. Мягко улыбнулся и выдвинул стул рядом с собой. Подойдя, Гермиона опустилась на него. В столовой сразу же возникла Тибби:
Что бы вы хотели на завтрак, мисс?
Спасибо, Тибби. Небольшую яичницу и пару тостов было бы здорово, если тебя не затруднит.
Тибби поклонилась и тут же исчезла. Люциус потянулся за кувшином и налил ей апельсинового сока.
Спасибо.
Малфой искоса посмотрел на нее:
Решил дать тебе еще немного поспать. Думаю, это было нужно, он ухмыльнулся, невольно вызывая ответную реакцию.
А тебе это было не нужно? поддела она в ответ, с облегчением переходя к обоюдным подначкам.
Дорогая, не стоит недооценивать мою выносливость, ухмылка Люциуса стала еще шире, и она улыбнулась этому вкусному «малфоевскому» высокомерию, которое совсем недавно не могло вызвать ничего, кроме ярости.
Проведя пальцами по гладкой древесине обеденного стола, Гермиона почувствовала под рукой тепло.
Какой замечательный стол. Наверное, он в этом доме уже несколько столетий?
Нет, он здесь совсем недавно. Стол принадлежал моей дальней тетке, которая не так давно умерла. Сразу после войны я уничтожил немало имущества, принадлежащего мэнору. С ним было связано слишком много... ассоциаций. Большую часть мебели, гобелены и портьеры заменили. Этот дом сейчас во многом практически неузнаваем, он уже не такой, каким был раньше ... его голос затих.
И та гостиная... тоже?.. Гермиона удивилась своей смелости.
Люциус коротко взглянул на нее и кивнул.
Та комната особенно. Хотя после войны ее и заперли самыми сильными заклинаниями. Сейчас никто не может войти в нее. Не уверен, что даже я мог бы открыть ее в данный момент, Люциус не поднимал глаз, но чувствовалось, что говорил он искренне. Пораженная этим откровением, Гермиона не удержалась от вопроса.
Но... это же была самая большая комната в твоем доме, там было так много красивых, редких вещей Конечно, то, что происходило в ней было ужасно, но как ты мог уничтожить все это? в ту ночь, сходя с ума от боли, она пыталась сосредоточиться на деталях вокруг себя, в надежде блокировать агонию. Сейчас же непонимание одолевало ее, но пытаясь держать себя в руках, спросила:
Почему и зачем ты это сделал?
Малфой долго не отвечал, но затем медленно поднял голову от тарелки и посмотрел на Гермиону.
Есть еще очень многое во мне, чего ты не знаешь и не понимаешь.
Слова слегка резанули, но отрицать их истинность не имело смысла. Ответить на это было нечего, слишком много эмоций висело в воздухе вокруг них, и она тихо ждала, когда Тибби принесет завтрак. А потом с жадностью начала поглощать еду, чувствуя, как организм требует насыщения. Они ели в абсолютной
тишине, но почему-то, несмотря на все то, что обсуждали только что, между ними не возникло ни малейшей неловкости. Сидеть вот так вместе и завтракать казалось самой естественной вещью в мире.
В конце концов, Гермиона поняла, что пора заговорить о том, чего страшились оба.
Собравшись с силами и глотнув сока, произнесла:
Я должна вернуться, Люциус.
Тот ничего не ответил.
Она взглянула на него: опустив голову, Малфой намазывал маслом тост. Гермиона поколебалась, прежде чем продолжить.
Он будет интересоваться, где я. И даже может встретиться с моими родителями, а они, само собой, скажут, что я не приезжала к ним, и тогда беспокоиться будут уже все И потом, я не могу не ходить на работу.
Люциус снова не произнес ни слова. Она не могла понять, о чем он думает, и это демонстративное молчание уже начало беспокоить. Подождав еще пару мгновений, нажала на него:
Люциус...
Малфой быстро прервал.
Я не хочу, чтобы ты уходила, в столовой повисла тишина. Но потом он продолжил. Однако признаю, что на данный момент у тебя есть некие обязательства перед ним.
Завтрак они закончили без звука.
«Что ж! То, что должно быть сделано лучше делать быстро!»
Гермиона оперлась ладонями о стол и поднялась.
Вдруг Малфой протянул руку и с силой схватил ее, впившись пальцами в запястье. Гермиона слегка поморщилась, подавив желание дернуться. Люциус не ослабил хватку, а только с отчаянием уставился ей в глаза:
Возвращайся ко мне. Возвращайся скорей! Я буду думать о тебе постоянно, Гермиона. Постоянно!
То, что он назвал ее по имени, заставило снова захлебнуться от эмоций. Как же редко Люциус звал ее так. Гермиона не знала, как сможет прожить вдали от него хотя бы минуту. Она хотела его, безумно хотела: в своих мыслях, в теле, в душе.