Но... Драко...
он же ненавидел меня. И по-хамски вел себя с самого начала, Люциус. Он он был просто ужасен.
Конечно, ведь он ревновал тебя к учителям и завидовал, не справляясь со своими эмоциями. Я давал ему все, что он хотел материально, но мне нечего было дать ему эмоционально, я так и не смог научить его чувствовать. И все это в сочетании с чистокровными методами воспитания, за которые несу ответственность только я, заставило его реагировать единственным возможным для него способом. Думаю, что какое-то время ты даже нравилась моему сыну, хотя его симпатия скоро прошла, потому что и я, и Темный Лорд продолжали влиять на него.
Малфой сделал паузу, прежде чем продолжить.
В этой жизни мы всегда хотим больше всего то, чего не можем получить... Это закономерно.
Гермионе было очень трудно поверить, что в детстве Драко чувствовал к ней что-то, кроме холодной вражды и ненависти. Не говоря уже о том, чтобы так ярко описывать ее перед своей семьей. Так, что она даже сама себя не узнавала.
Для меня же ты была таким ребенком, каким я хотел видеть своего собственного А то, что ты была еще и маглорожденной, лишь подчеркивало мои собственные недостатки, недостатки отца и человека. Я ненавидел тебя за это и всеми силами заставлял Драко почувствовать то же самое. Любое уважение или влечение, которое он испытывал к тебе, было уничтожено еще на первых курсах Хогвартса. А для меня... после войны, когда потерял все, во что верил: свое достоинство, свою гордость Многое из того, что у меня было... Даже свою жену. И увидел то, чего ты и твои друзья достигли благодаря своим убеждениям, которые многие годы казались мне редкой нелепицей Думаю, что именно это осознание и спасло меня... Я понял, как сильно ошибался большую часть своей жизни. Понял, что эти ошибки разрушили мою жизнь. И практически уничтожили меня самого. Мерлин, хотя бы на это мужества у меня хватило
Люциус опять замолчал, и Гермиона почувствовала, как он судорожно глотнул.
А потом осталось лишь самое страшное признать, что больше мне терять нечего. Чем я мог рисковать в этой жизни еще, кроме бесплодной изможденной души. И ради чего? Единственная моя ценность мой сын. И он был наконец в безопасности... Чего желать еще? Как и зачем жить дальше? И как бороться с демонами, тащившими меня в бездну еще с юности после смерти Эви?.. И вот, в один прекрасный день в моей жизни снова появилась ты, буквально свалившись на меня: мы столкнулись в книжном магазине, помнишь?
Гермиона прикрыла глаза и мягко улыбнулась.
«Неужели он не понимает, как этот день повлиял на меня?»
Но ответила лишь:
Да, помню.
Ты вцепилась в мою мантию. И казалось, чувствовала себя немного... нехорошо... вполне понятно почему. Но потом посмотрела на меня, и в твоих глазах плескалось столько эмоций, что мне стало не по себе. Разве Люциус Малфой мог внушать только такие чувства? В тот момент я ощутил себя достаточно сильным и уверенным, чтобы победить маленькую испуганную мисс Грейнджер; чувствовал себя таким же, как и раньше, но мне стало... страшно. Странное чувство: с одной стороны страх, а с другой облегчение. Именно ты и вернула мне тогда внутреннюю силу и желание жить. Я вдруг отчетливо понял, что девушка, стоящая сейчас передо мной и есть ответ на мои самые главные вопросы. И с той минуты ты стала нужна мне, как воздух его голос затих.
Не веря своим ушам, Гермиона не двигалась. Она понятия не имела, что он тоже помнит их первую встречу. И помнит именно так. Краем сознания она понимала, что в тот день испытала по отношению к нему лишь ужас, хотя позже и признала, что именно тот момент стал началом ее невероятных, необъяснимых чувств к Люциусу Малфою. Гермиона не знала, как реагировать, но, в конце концов, заговорила.
Но... ты был так суров и холоден в тот день. И даже испугал меня.
Старые привычки умирают с трудом. Я и сам оказался очень уязвим тогда. Не мог показать тебе, насколько потрясен, поэтому и отреагировал единственным способом, который знал пытаясь запугать. Но... ммм ... ты так жарко реагировала на меня... Малфой глубоко вздохнул.
И в воздухе повисло молчание, оставляя многие вопросы без ответа. Поняв это, Гермиона пришла в отчаянье и, не желая давить на него, вернулась к их следующей встрече, которая измучила и ее душу, и ее тело.
А в следующий раз, в опере... Почему ты не
Не забрал тебя оттуда? отрывисто закончил за нее Люциус.
Да, Гермиона слегка покраснела.
Я хотел, правда. Мне казалось, что подохну, если не сделаю тебя своей тем же вечером. Это было невыносимо. Я сгорал от того, как ты нужна мне, как я хочу тебя. Но... ты открыла уже так много для меня... и это было слишком. Когда нес тебя на руках, ты так доверчиво прижималась ко мне, что
я понял, насколько сильно не заслуживаю твоего доверия; я был противен тогда сам себе. И подобные ощущения казались такими необычными для меня, такими удивительными Я четко осознал, что хочу заслужить тебя. Хотя бы чуть-чуть. И это засело у меня в голове, которая и так уже раскалывалась от мыслей... А ты продолжала прижиматься так естественно, будто уже делала подобное сотни раз. И сводила меня с ума Да и как было не сойти? Когда красивое, изысканное, прекраснейшее существо добровольно отдалось на мою волю... даже несмотря на то, что пережило из-за меня когда-то. Мне стало страшно, Гермиона. Очень страшно. Пришлось сознательно оттолкнуть тебя... и это получилось, я знаю.