Он искоса посмотрел на нее и с ухмылкой повторил:
Вот видишь, что происходит, когда к кому-то добра ты?
Гермиона приподнялась на локте и пристально посмотрела на него:
Думаешь, мое отношение к тебе всего лишь доброта?
Ответ Люциуса прозвучал почти сухо:
Думаю, мы оба знаем, что все обстоит гораздо сложнее...
Ну, да... Гермиона отвернулась, глядя в пространство комнаты и пытаясь разобраться в путающихся мыслях. Все, безусловно, намного сложнее...
Какое-то время они неловко молчали, обдумывая, что именно собирался сказать друг другу каждый. И четко осознавая
то, что именно было сказано.
А потом Гермиона глубоко вздохнула и села на кровати. Бросив взгляд на Люциуса, нарочито весело проговорила:
Давай продолжим эту тему позже, я просто умираю от голода, а потом, игриво запустив в него подушкой, выскочила из кровати и опустилась на колени рядом столиком, полным аппетитнейших яств.
Тот коротко улыбнулся, сверкнув в пламени камина, глазами, тоже поднялся и присоединился к ней.
Какое-то время они просто молча ели, жадно утоляя внезапно настигнувший голод. Гермиона заметила, как пристально Люциус наблюдает за ней; наблюдает, как она ест, будто движения ее рта очаровывали его. И уже видела это раньше, во время ланча. Опустив глаза, она смущенно улыбнулась, и румянец тут же омыл щеки. Заметив это, Люциус слегка прищурился и тоже улыбнулся. Он был счастлив, что может считывать эмоции с ее выразительного лица: с самого начала это юное существо не могло скрыть от него своих мыслей и чувств никогда еще он не знал и не чувствовал ничего подобного.
Насытившись, они снова вернулись в постель да и как можно было оставить ее сейчас? И Гермиона снова уютно устроилась в его объятиях, глядя на балдахин кровати, пока Малфой лениво поглаживал ее по руке горячими, обжигающими пальцами.
Не удержавшись и удивляясь самой себе, все же задала мучающий ее вопрос:
Почему именно я? она не была уверена, кого сейчас спрашивает: его или саму себя и, может быть, даже не ожидала ответа.
Поглаживающая ее ладонь замерла, но через секунду медленно двинулась снова.
Такой, как ты больше нет... Такой невероятной.
Услышав это, Гермиона не знала, смеяться ей или плакать. Его слова столь глубоко волновали, но все же с трудом верилось, что они именно о ней.
По правде говоря, я не совсем понимаю тебя, Люциус. Мужчина, как ты... особенно сейчас, когда ты свободен... мог бы заполучить любую женщину в этом мире. Ты забыл, кто я?
А кто ты? тут же раздался встречный вопрос.
Она приподнялась на локте, чтобы взглянуть на него, глубоко вздохнула, но все-таки произнесла то, что должна была произнести:
Маленькая грязнокровная заучка, подруга Гарри Поттера, да еще и живущая с предателем крови Роном Уизли.
Ей была очень важна реакция Малфоя на эту тираду.
В ответ Люциус лишь непонятно улыбнулся и, обведя глазами ее лицо, попытался привести в порядок спутавшуюся каштановую гриву, но так ничего и не сказал.
Разочарованная его молчанием, Гермиона снова легла. Малфой ощутил короткую вспышку ее недовольства и глубоко вздохнул. И только после того, как продолжил нежно поглаживать ее еще несколько минут, заговорил, и голос его сладко ласкал слух, растягивая слова без привычного сарказма.
Ты являешь собой... совершенство, Гермиона. Ты то, чего я уже не ждал. И даже никогда не думал, что может у меня быть. Ты радость, страсть, счастье... ты сама жизнь.
Глаза тут же кольнуло, и Гермиона ощутила, как слезы непрошено покатились по лицу.
Люциус продолжил:
Я знаю, что отвратительно испортил своего сына, морально уродуя его год за годом, невольно заставляя расти похожим на меня самого, но клянусь: я никогда не относился к нему так, как ко мне относился мой отец! Я никогда не делал с Драко то, что мой отец делал со мной: бил, мучил, топтал мою душу, заставлял меня совершать совсем не то, что я хочу; преследуя свои собственные интересы; направляя исключительно по своему пути. Но, как ни странно, с Драко случилось именно то, чего я пытался избежать не имея оснований бунтовать против меня, сопротивляться мне, он принял мой путь и мой выбор целиком и полностью.
Люциус помолчал, а затем продолжил снова:
Единственное, чего я когда-либо требовал от Драко были его успехи в учебе. То, что было важно и для меня, когда рос сам. Хотел действительно гордиться своим сыном, также как отец гордился мной. Я был самым лучшим студентом Хогвартса своего поколения, и хотел, чтобы Драко стал таким же. Потому что знал: после выпуска именно блестящие результаты смогут открыть для него, как можно больше нужных и полезных дверей. Но всякий раз, когда я спрашивал его об этом, звучало только одно имя, разрушающее мою маленькую мечту: Гермиона Грейнджер! Не только самая талантливая ведьма своего поколения, но еще и очаровательная, популярная, красивая, в конце концов.
И кто же тебе обо всем этом рассказывал? все еще задыхаясь от слез, недоверчиво спросила Гермиона.
Естественно, Драко.
Что?.. изумление ее казалось беспредельным.
Мерлин, тебя это так удивляет? О тебе часто говорили за обеденным столом Малфоев, дорогая, поверь мне. Более того, могу сказать, что твое имя звучало гораздо чаще, чем имя Гарри Поттера.