В конце концов тяжелое дыхание волшебницы выровнялось и стало тише. В который раз поразившись способности Люциуса доставить ей удовольствие одними лишь прикосновениями, она повернулась и увидела, что лицо его осталось бесстрастным, а глаз он так и не открыл.
Люциус тихо позвала Гермиона.
Тот ничего не ответил, хотя спать он, конечно же, уже не мог. И Гермиона позвала снова:
Люциус.
Малфой потянулся, еще раз вздохнул и, будто просыпаясь, повернулся к ней, открыл глаза и приподнял бровь.
М-м-м? сонно спросил он.
Гермиона засмеялась:
Не притворяйся. Я же знаю, что ты уже давно не спишь, и ущипнула его за сосок.
Ой! притворно вскрикнул Люциус, хотя и знал, что заслужил это.
Улыбнувшись, она нежно поцеловала тот самый сосок, но Малфой вдруг обнял ее и перекатил на себя.
Привет, выдохнул он ей в волосы.
Гермиона улыбнулась в гладкую мужскую грудь и нежно прошептала в ответ:
Доброе утро. Чем ты планировал заняться сегодня?
Быть внутри тебя
Услышав столь откровенное и чувственное признание, она закрыла глаза и глубоко вдохнула уже такой знакомый и обожаемый аромат, обволакивающий со всех сторон.
«Если бы я могла сейчас раствориться в его теле, то растворилась бы».
Приподняв ногу, она скользнула ею по бедру Люциуса, рукой поглаживая его грудь, живот и постепенно опускаясь к паху. Еще совсем чуть-чуть и пальчики наткнулись на кончик возбужденного члена, который она тут же принялась поглаживать. Теперь наступила очередь Малфоя глухо рыкнуть и выгнуться на кровати.
Поначалу приникнув поцелуем к его шее, Гермиона неспешно двигалась все ниже и ниже. Не отрывая губ от бледной кожи Люциуса, продолжала целовать его плечи и грудь, но потом вдруг поднялась и, усевшись на Малфое удобней, одним медленным и плавным движением опустилась на его член. И Люциус глухо застонал, словно от боли. Но Гермиона знала, что это не так и стонет он сейчас от изысканного наслаждения, которое всегда дарила им близость.
Так и не прерывая поцелуев, она неспешно двигалась, то поднимаясь, то опускаясь и крепко сжимая вокруг него мышцы, когда вдруг почувствовала, как Люциус крепко ухватил ее за бедра, пытаясь контролировать темп и насаживая на себя с еще большей силой. Гермиона задохнулась от почти мучительного удовольствия, но затем поднялась и взглянула на него сверху вниз. Ужасно хотелось снова получить контроль над ситуацией в свои руки.
Глаза ее невольно метнулись к прикроватной тумбочке, на которой стояла
малиновая свеча, и в голову пришла шальная мысль. Не останавливаясь, Гермиона осторожно потянулась и, взяв свечу, воспользовалась палочкой Люциуса и зажгла ее. Небольшое янтарное пламя тут же мягко замерцало на фитильке, постепенно плавя малиновый воск.
Гермиона лукаво взглянула на ничего не понимающего Малфоя, потом подняла свечку, слегка наклонила ее, на что Люциус с легким удивлением дрогнул бровью. Но Гермиона усмехнулась, все еще продолжая двигаться на нем, не отводя глаз от пламени и наблюдая, как набухает первая капля расплавленного воска, как готовится вот-вот упасть прямо на его грудь. Наконец рука ее дрогнула, и красная капелька сорвалась вниз.
С губ ошеломленного Люциуса сорвалось негромкое шипение. Боль от ожога лишь усилила наслаждение, и он не смог скрыть удивления от этого. Гермиона же переместила руку чуть левее и снова медленно наклонила свечку. Еще мгновение, и Малфой снова выгнулся на кровати от еще одной обжигающей капли. Казалось, безумное сочетание боли и удовольствия порождало в нем сейчас такие невероятные по силе ощущения, бороться с которыми ни сил, ни желания не оставалось.
Он невнятно прохрипел что-то, и Гермиона почувствовала, как член пульсирует внутри нее, уже готовый взорваться. Будто откликаясь на это, она начала двигаться быстрее и наклонила свечку в третий раз. Очередная капля воска упала на новое место как раз в тот миг, когда Гермиона с силой сжала мышцы влагалища. И не в состоянии выносить сладкую муку дольше, Люциус простонал, словно в бреду:
Гермиона Черт прекрати уже это восхитительное хулиганство! Я не могу больше, ведьма
Она и сама понимала, что оба уже приблизились к грани, за которой для них наступит край, и они провалятся в такую привычную, но и долгожданную бездну наслаждения. Тоже осознав это, Люциус дотронулся до ее клитора, принявшись кружить по нему подушечкой пальца, и Гермиона задрожала от накатывающих волн оргазма. Она стала двигаться еще быстрее, опершись на Малфоя одной рукой, а в другой, все еще поднятой, держа горящую свечу и снова медленно наклоняя ее. И вот со свечи скользнула последняя капля, которая попала прямо на сосок Люциуса. Он гортанно вскрикнул от острой, мучительной и сладкой боли, тут же ощутил, как стенки влагалища бешено пульсируют, обволакивая его член шелковистой перчаткой, и со стоном излился в обожаемое тело.
Почувствовав, как ее заполняет горячее семя, Гермионе понадобилось всего лишь несколько толчков, чтобы присоединиться к нему и окунуться в собственное удовольствие. Наконец она качнулась в последний раз и, откинув голову назад, громко прокричала в тишину комнаты:
Ты мой, Люциус! Весь мой