внутри него скрывается испуганный маленький мальчик, отчаянно нуждающийся в ласке, доброте и понимании.
Мне очень жаль твою маму, Люциус. Похоже, она была необыкновенной женщиной, которая любила тебя очень, очень сильно, Люциус отвернулся, как будто ему стыдно за слезы, что блестели в его глазах. Гермиона ничего не сказала; она просто продолжила расчесывать ему волосы.
Теперь она обрела покой... И ее воспоминания снова ясны и бесспорны, сказал он, будто пытаясь убедить больше себя, чем Гермиону. Как же приятно было снова вложить ее палочку в руку.
Со временем боль утихнет...
Люциус потянулся и обхватил запястье, продолжающей расчесывать его волосы руки. Он ничего не сказал, просто вынул из нее щетку и аккуратно положил ту на пол рядом с собой. Гермиона молча наблюдала за ним, хорошо осознавая тот факт, что пульс тут же участился под его хватающими пальцами. Он удивил ее, когда прижался к ее руке губами, а серебристо-голубые глаза уставились прямо Гермионе в лицо.
Спасибо, я не устану благодарить тебя...
Не за что...
Нет, есть за что... ответил Малфой, положив ладонь на ее щеку. Ты останешься со мной сегодня вечером? Я знаю, это может показаться смешным... но не хочу спать один.
Не уверена
Пожалуйста, прошептал он, его пальцы снова заскользили по ее руке, вызывая дрожь. Не уходи... прошу тебя.
Ладно Я останусь.
Глава 13
Прикосновения Люциуса скользили по талии и бедрам, пока пальцы не достигли обнаженной кожи колен. Он ловко сунул их под подол и начал сдвигать ткань ее платья наверх, на ходу комкая ткань. Гермиона ахнула, но он тут же наполнил рот своим языком, углубляя поцелуй и пожирая ее, теряя себя во вкусе этой женщины. Когда он поцеловал ее, руки Гермионы схватили его за рубашку. Она вцепилась в него, и костяшки ее пальцев даже побелели от силы захвата. Где-то в ее голове тихий голос шептал, что она не должна этого делать, что сейчас он скорбит, а она должна уйти... но потребность, которая проистекала от его губ к ее рту, была слишком большой, и Гермиона не могла отказать ему.
Длинные пальцы Люциуса скользнули под край ее простых хлопчатобумажных трусиков, и быстрым рывком потянули их вниз по бедрам, через колени, позволяя им упасть на пол вокруг ее лодыжек.
Люциус только и смогла выдохнуть она, когда он отпустил ее губы. Мы должны пойти в твою комнату
Ничего не отвечая, Люциус взял ее за руки и поднял так, что теперь она сидела с прямой спиной, а не лежала на диване. Его пальцы скользнули к скрытой молнии у нее на платье, через несколько секунд он расстегнул ее и потянул платье вверх, бросая его через всю комнату.
Нет сейчас... здесь, хрипло прошептал он. Он посмотрел на нее, сидевшую только в крошечном черном лифчике, с волосами, все еще аккуратно скрученными и прижатыми к затылку. Быстро снял с нее бюстгальтер, освободив грудь. Увидев которую, он низко зарычал, и член его сильно прижался к застежке брюк. Гермиона вздрогнула, когда Люциус оказался перед ней. Он схватил ее ноги под колени и дернул их вперед, так что она упала на самый край дивана, а колени обняли его бедра с обеих сторон.
Так мило смотришься, пробормотал он, и пальцы скользнули, чтобы взъерошить маленькую соломенную копну кудряшек у нее на лобке.
Люциус опустил руку, разделяя и поглаживая распухшие складочки. Они были мягкими, мокрыми и скользкими. А клитор так и вовсе казался крошечным упругим бутоном, жаждущим внимания.
Раздвинь ноги, тихо приказал он. Гермиона приоткрыла бедра. Шире, он мягко толкнул их, и она раскрыла настолько широко, насколько было удобно. Гермиона наблюдала за ним, когда он смотрел на нее, раздвигая половые губы и глядя на розовую, блестящую сущность. Она вскрикнула, когда Люциус наклонился вперед, его волосы щекотали ее бедра, и толкнул между них свое лицо. Он был прожорлив, его проворный язык будто скользил по ее чувствительной плоти. А ее пальцы скручивались в его волосах, заставляя его сжимать ей запястья и прижимать их к дивану рядом с бедрами Гермионы.
О, боже, прошептала
она, не в силах удержаться от движения навстречу его голодному рту. Она выгнулась и покрутила бедрами, подталкивая свою плоть его грабительскому, жадному языку в поисках новых и восхитительных мучений.
Люциус я я сейчас... она еле справилась с шоком. Пожалуйста!
Он же казался пьяным от этого сладкого и острого аромата. А ее просьба так и вовсе была похожа на сладкую музыку для его ушей. Он хотел еще больше этих стонов, на самом деле, он хотел услышать ее крики, хотел почувствовать пульсацию ее влагалища на своих губах, когда она достигает оргазма. Эта ведьма была готова к освобождению, все ее тело словно бы напрягалось для него, бедра Гермионы дрожали, а мышцы живота судорожно напрягались. Негромкие слабые стоны и крики заполнили комнату, поднимая все выше и выше, пока наконец не превратились в громкий и хриплый визг, когда она, наконец, упала через край в блаженство. Люциус по-прежнему оставался с ней, продолжая полизывать и посасывать нежную плоть, пока Гермиона не вдохнула глубоко, и ее бедра не прекратили судорожно сжиматься вокруг его головы.