Она оправила одежду и спросила:
- Что возьмет эта Эйтне за свои услуги?
- Я сказал, что приму ее в замке, - Лаклан с вызовом посмотрел на жену, - и что моя супруга будет рада оказать приют.
Рада? Нет. Но могла ли Ровайн спорить? Она лишь кивнула и вернулась в комнату к сыну.
* * *
В эту ночь стук прекратился задолго до рассвета. Наступившая тишина показалась
Ровайн еще страшнее, чем непрестанный грохот. Александр проснулся, заворочался и нашел ее руку.
- Чудовище ушло?
- Да, мой дорогой, - сказала Ровайн, надеясь, искренне надеясь, что так и есть.
- А я знал, - шепнул Александр. - Акор сказал, что оно скоро уйдет. И никому не причинит вреда.
В который раз по спине Ровайн пробежал холодок. Старый чернокнижник слишком много знал. И ей, несомненно, не нравилось, что Александр водит с ним дружбу, задает свои вопросы и получает странные, неоднозначные ответы.
Повлиять она не могла. Наутро все было по-прежнему: Акор со своими советами, Лаклан с планом, как извести отца и брата, а теперь еще и ведьма.
С Ровайн Эйтне вела себя почтительно, но связи с Лакланом не скрывала. То и дело она касалась мужчины, и он в долгу не оставался. Проходя мимо ведьмы, всегда пребывающей в праздности, мог запросто ущипнуть ее, ухватить упругую плоть. В отличие от Ровайн, Эйтне ничего против грубости не имела. Ровайн муж больше не навещал, и та этому была только рада. К тому же, Лаклан был так занят своей новой любовницей, что, кажется, позабыл и о сыне. Это Ровайн тоже радовало чрезвычайно: хотя бы на несколько дней она могла оградить сына от пагубного влияния его жестокого, необузданного отца. Теперь, когда отца Ионы не стало, Ровайн сама занялась образованием сына. Ей дали отличное воспитание, подходящее скорее мужчине: она могла читать на латыни и по-гречески, говорить по-французски, разбиралась в Писании, неплохо ладила с арифметикой. Иногда вопросы сына ставили ее в тупик: откуда же ей было знать, как называется та или иная птица, мгновение тому назад промелькнувшая в небесах? Ровайн отшучивалась, когда такое случалось. Свой вопрос Александр задавал Акору, к которому повадился бегать на самый верх башни, где колдун теперь жил как гость, а не пленник. Ровайн пыталась запретить это, но побоялась рассориться с сыном.
Лаклан был так занять Эйтне, что Ровайн уже начало казаться, он позабыл о своем плане, и все обойдется. Но в самый разгар осени пришло письмо от Робара. Прослышав о несчастье, постигнувшем брата, он собирался навестить его и пригнать с собой дюжину лучших лошадей в качестве примирительного подарка. Ехал с ним и старый Гамильтон. Прочитав это письмо, Лаклан вновь вспомнил о плане, который подсказал ему Синий Человек.
Робар и старый Гамильтон в сопровождении челяди прибыли ясным днем, с ними были лошади, которых Робар собирался подарить брату, а еще овцы, свиньи, а еще целую повозку занимали клетки с домашней птицей. Но Лаклана подарки прогневали.
- Этот подонок еще смеет потешаться! Кичиться своим богатством и не устает напоминать об этом.
С челядью прибыла и молодая жена Робара, о которой Ровайн до сих пор только слышала. Свадьба была устроена несколько месяцев назад, их пригласили, но Лаклан ехать не пожелал. Одного взгляда на Элин Гамильтон хватило, чтобы понять: новая беда пришла в дом. Молодая женщина своей красотой могла поспорить с Эйтне, и даже превзойти колдунью с болот. У нее были золотые волосы, и Робар не скупился на украшения для молодой жены. На голову ее был наброшен шелковый платок, в ушах покачивались золотые серьги с бирюзой, а все пальцы были унизаны кольцами. Манеры Элин имела самые приятные, держалась скромно, и видно было, что мужа любила. Может быть, характер Робара выгодно отличался от нрава его брата, а может, еще не успели проявиться все худшие стороны.
Ровайн устраивала гостей до позднего вечера, когда был назначен торжественный пир. Отраву Лаклан забрал у нее и самолично влил в каждый кувшин. А еще, он ни на секунду не отпускал от себя Александра в этот день, и стоило только подумать о том, чтобы рассказать об опасности гостям, и горло сдавливало от страха. Ровайн не сомневалась, что Лаклан убьет своего сына. А потом приживет новых со вдовой брата. Ровайн видела, с какой похотью он смотрел на нее.
Хлопоты заставили Ровайн сбиваться с ног, и в конце концов она просто без сил повалилась, где стояла прямо на лестнице, пытаясь перевести дух. Как же быть? Послать записку? Но Лаклан без труда узнает ее почерк, не говоря уже о том, что мало кто в замке вообще умеет писать?
- Что тревожит тебя, добрая госпожа?
Акор спустился сверху и сел на ступенях рядом с Ровайн.
- Ты еще спрашиваешь?!
- Затея твоего мужа? - кивнул чернокнижник. - Ты хотела бы остановить смертоубийство?
- Конечно! - откликнулась Ровайн, оскорбленная насмешкой в его тоне.
- Почему же ты не скажешь свекру, что задумал его родной сын? - усмехнулся чернокнижник.
- Потому что тогда Лаклан убьет моего сына.
- Я научу тебя, как поступить, но будешь ли ты меня слушаться?
Ровайн посмотрела на чернокнижника. Она не
доверяла старику: с его появлением в замке начались все несчастья. Но сейчас она готова была ухватиться за любую соломинку, даже окажись она полна яда.