- Что мне сделать, чтобы остановить Лаклана? Меня он не слушает.
- Забери у него перстень, украденный из могилы, - принялся перечислять Акор. - У этого перстня есть небольшой секрет. Надави на кусок перламутра, он откинется, как крышка, и внутри ты найдешь порошок. Высыпь его в кувшины с вином немного, хватит и щепоти и яд никому не навредит.
- Что это? Безоар?
- Скажем так да, - кивнул старик. - И поскольку ты хочешь знать, откуда мне это известно, отвечаю: я встречал немало подобных перстней.
- А если там яд, а не противоядие?
- Будь там яд, - покачал головой Акор, - и перламутр почернел бы.
У Ровайн не было выхода. Она знала, что если яд не сработает, Лаклан все равно придет в ярость, но можно будет сказать, что вытяжка из корней дельфиниума оказалась слишком слабой, что это простая ошибка. Лаклан, конечно, изобьет ее, но не тронет Александра.
Перстень муж давно уже не носил. Украденная безделушка наскучила ему в считанные дни, как наскучила жена, любовницы, ведьма Эйтне и, наверное, наскучит власть, когда он наконец ее получит. Сняв перстень с пальца, Лаклан бросил его в шкатулку к прочим вещицам, снятым с поверженных врагов, взятым силой, по-особому памятным, но уже совершенно не нужным. Нужно было только пробраться в спальню Лаклана и утащить ее. Сам Лаклан с отцом и братом обсуждал какие-то общие дела, изображая радушного хозяина. Старый Гамильтон и Робар ему едва ли верили, но держались вполне любезно. Ровайн, никем не замеченная в предпраздничной суматохе, пробралась в мужнину комнату, открыла шкатулку замок был, но Лаклан не трудился его запирать, не придавая этим вещам значения и вытащила кольцо.
В дверях она столкнулась с Эйтне.
Ведьма надела в честь праздника свое лучшее платье, осмеливаясь выглядеть лучше, чем хозяйка замка, но гнев или ревность не тронули Ровайн. Только страх. Ведьма смотрела на перстень в ее руках, и по губам ее блуждала слабая, но жуткая улыбка.
- Ты видела, каким взглядом Лаклан смотрит на жену своего брата? - хрипло спросила Эйтне. Голос ее звучал редко. - Видела, конечно. Скажи ему, что я не прощу измены.
Ровайн боялась перечить ведьме, ей удавалось создавать одну только видимость того, что это она, Ровайн, все еще здесь хозяйка. Но сейчас, зажав перстень в кулаке, она проговорила, не позволяя голосу дрожать:
- Скажи ему это сама, почтенная Эйтне. У меня свои дела, и ваши меня не касаются.
Высоко подняв голову она прошла мимо ведьмы, спустилась на первый этаж и прошла на кухню, где приготовлены были кувшины с вином на праздник. Ровайн надеялась, что подсказанная Акором затея сработает, и сегодня никто не умрет. Она очень на это надеялась.
1 Хель богиня загробного мира у скандинавов
4
- Элин! - вскричал Робар и бросился наверх, прежде чем его смогли задержать МакДафф или еще кто-то из замковых прислужников.
Ровайн посмотрела на ухмыляющуюся Эйтне. Проклятая ведьма знала, чем займется Лаклан, когда хмель ударит ему в голову, знала, что Ровайн занята гостями, но сама не подумала остановить мужчину. Все в зале заволновались, и, хотя пока не вмешивались, было ясно: как только станет известно, что Лаклан Гамильтон совершил насилие над женой своего брата, кровопролития не избежать. Тут уж оставалось только заламывать руки и сожалеть, что в бузинном вине нет больше яда.
- Я отвлеку их, - прозвучал шепот возле самого ее уха. - А вы утихомирьте мужа и деверя, добрая госпожа.
Ровайн обернулась. Акор стоял на лестнице, засучивая рукава своего широкого одеяния. Он стоял так далеко, и все же, мгновение назад Ровайн слышала его голос отчетливо, и слышала она одна. Ну, может быть, еще проклятая ведьма, которая повела плечами зябко и подошла к огню.
Что говорил чернокнижник, Ровайн уже не слышала: она взбежала вверх, толкнула дверь в спальню мужа и едва успела встать между братьями. Элин в разорванном платье лежала на постели, пытаясь прикрыться руками и покрывалом. По лицу ее текли слезы, но где-то в самой глубине глаз Ровайн померещилось злое предвкушение.
- Брат! - взмолилась Ровайн, с ужасом глядя на занесенный меч. - Прошу вас! Не здесь! В соседней комнате спит наш сын!
- Я убью и его, - прорычал Робар, - и проклятого его ублюдка, и тебя женщина, если ты не отойдешь в сторону!
Меч был так близко, Ровайн ощущала его холод. Она набрала в грудь побольше воздуха.
- Тогда все узнают о вашей жене, и вскоре пойдут разговоры, что это было не насилие. Непременно один или два человека намекнут, что она сама пришла в спальню к Лаклану.
Ровайн угрожала, шантажировала, и сама себе не верила. Она не была на такое способна, по крайней мере, так думала. Робар посмотрел на нее, потом отбросил ее в сторону тяжелым ударом, от которого вспыхнула болью щека. Едва не перекувырнувшись через голову, Ровайн отлетела к стене. Никто не пришел ей на помощь. Элин плакала, полулежа на кровати. Братья Гамильтоны сверлили друг друга ненавидящими взглядами.
Потом Робар кивнул.
- Твой жена права, Лаклан. Мы не будем сражаться на виду у всех, не станем давать повод для кривотолков. Мы поедем на охоту, на болота. Подстрелим птиц. Кто из нас вернется, тот и прав.