Моронъ. Ну, останься немного.
Филисъ. Не хочу.
Могонъ. Пожалуйста.
Филисъ. Ни за что, я говорю.
Моронъ (удерживая Филисъ). Я тебя не пущу...
Филисъ. Это что за пріемъ!
Могонъ. Прошу тебя минутку побыть со мною.
Филисъ. Ну, хорошо, я останусь, если ты обѣщаешь мнѣ одну вещь.
Моронъ. Какую?
Филисъ. Не говорить мнѣ ни слова.
Моронъ. Но, Филисъ...
Филисъ. Только на этомъ условіи я останусь съ тобою.
Моронъ. Хочешь ты мнѣ?..
Филисъ. Пусти, я ухожу.
Моронъ. Ну, хорошо! Останься, я не скажу тебѣ ни слова.
Филисъ. Берегись, по крайней мѣрѣ: при первомъ же словѣ я убѣгу.
Моронъ. Ну, будь по-твоему. (Послѣ сцены жестами) Ахъ, Филисъ!.. Ну...
ЯВЛЕНІЕ II.
Моронъ (одинъ). Она убѣгаетъ, а я не могу ее поймать. Вотъ что это значитъ. Если бы я умѣлъ пѣть, мои дѣла шли бы лучше. Въ большинствѣ случаевъ женщинъ побѣждаютъ посредствомъ ушей; онѣ причина того, что всѣ занимаются музыкой, -- у нихъ можно имѣть успѣхъ только пѣсенками и стишками, которыя онѣ слушаютъ. Надо мнѣ научиться пѣть, чтобы быть не хуже другихъ. Хорошо, а вотъ и тотъ, кого мнѣ надо.
ЯВЛЕНІЕ III.
Сатиръ, Моронъ.
Сатиръ (поетъ). Ла, ла, ла.
Моронъ. А, Сатиръ, другъ мой, помнишь, что ты обѣщалъ мнѣ давнымъ-давно? Научи меня, пожалуйста, пѣть.
Сатиръ. Охотно, но сначала послушай, какую я сочинилъ пѣсенку.
Моронъ (тихо въ сторону). Онъ такъ привыкъ пѣть, что иначе не умѣетъ говорить. (Громко) Идетъ! Ной, я слушаю.
Сатиръ (поетъ). Воробьевъ я...
Моронъ. Пѣсенку, говоришь ты?
Сатиръ. Воро...
Моронъ. Пѣсенку для пѣнія?
Сатиръ. Во...
Моронъ. Любовную пѣсенку? Чортъ возьми!
Сатиръ. Воробьевъ я двухъ поймалъ
И понесъ ихъ въ клѣткѣ;
Вдругъ Флориду увидалъ
Въ рощѣ. Изъ-за
вѣтки,
Въ изумленьи наблюдалъ
Я цвѣточекъ рѣдкій.
И сказалъ я воробьямъ,
Получая стрѣлы
Отъ ея побѣдныхъ глазъ:
Бѣдняки, утѣшу васъ:
Васъ плѣнившій -- плѣнникъ самъ
Здѣсь теперь всецѣло.
(Моронъ проситъ Сатира спѣть пѣсенку болѣе страстную, ту, которую онъ отъ него уже слышалъ нѣсколько дней назадъ).
Сатинъ (поетъ). Пѣсню нѣжную запѣвъ,
Птички, пойте вы прекрасной.
Пойте, къ милой подлетѣвъ,
О моей тоскѣ ужасной.
Если жъ на лицѣ безстрастной
Будетъ виденъ гнѣвъ,
Бросьте вы разсказъ напрасный
О моей тоскѣ всечасной,
Птички, дальше улетѣвъ.
Моронъ. Ахъ, какъ это прелестно! Научи меня этой пѣсенкѣ.
Сатиръ. Ла, ла, ла, ла.
Моронъ. Ла, ла, ла, ла.
Сатиръ. Фа -- соль, фа -- соль!
Моронъ. Самъ ты фасоль.
БАЛЕТНЫЙ ВЫХОДЪ.
Сатиръ въ гнѣвѣ грозить Морону, и нѣсколько сатировъ танцуютъ забавный выходъ.
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.
Принцесса, Агланта, Цинтія, Филисъ.
Цинтія. Не правда ли, сударыня, этотъ молодой принцъ выказалъ необыкновенную ловкость, и при его появленіи у него былъ удивительный видъ. Онъ вышелъ побѣдителемъ изъ этого состязанія. Но я сильно сомнѣваюсь въ томъ, что онъ вышелъ оттуда съ прежнимъ сердцемъ, потому что вы пустили въ него такія стрѣлы, противъ которыхъ трудно защититься, и и не говорю о другомъ, но грація ваша и нѣжность вашего полоса были сегодня такъ прелестны, что могли очаровать самаго безчувственнаго.
Принцесса. Вонъ онъ разговариваетъ съ Морономъ; мы можемъ кое-что узнать изъ того, о чемъ они говорили. Не будемъ пока отнюдь ихъ прерывать -- пойдемъ этой дорогой и выйдемъ имъ навстрѣчу.
ЯВЛЕНІЕ II.
Эвріалъ, Арбатъ, Моронъ.
Эвріалъ. Ахъ, Моронъ, признаюсь тебѣ, я былъ очарованъ; никогда еще мои глаза и слухъ не испытывали одновременно столько очарованія. Правда, она восхитительна все время; но это мгновеніе вознесло ее выше всего, и новая грація усилила сіяніе ея красоты. Никогда на ея лицѣ не играли болѣе живыя краски, а въ глазахъ не сверкали болѣе пронизывающія и острыя стрѣлы. Нѣжность ея голоса звучала въ воздухѣ, очарованномъ тѣмъ, что онъ удостоился пѣнія; и чудесные звуки, вылетавшіе изъ ея устъ, проникали въ глубь моей души и наполняли мою душу такимъ восхищеніемъ, что я не могъ прійти въ себя. Она выказала наконецъ божественныя способности, а ея ножки, созданныя для любви, выдѣлывали на эмали нѣжной травы такія фигуры, что я былъ внѣ себя отъ восторга; онѣ притягивали невидимыми путами мои взоры къ прелестнымъ и мѣрнымъ движеніямъ, за которыми слѣдовало гармонически все тѣло. Въ концѣ концовъ душа человѣческая еще никогда не испытывала болѣе могучаго волненія, чѣмъ моя, и я разъ двадцать думалъ, что позабуду свое рѣшеніе, брошусь къ ея ногамъ и сдѣлаю ей чистосердечное признаніе въ пламенныхъ чувствахъ къ ней.
Моронъ. Если вы мнѣ вѣрите, принцъ, остерегитесь этого. Вы напали на самую лучшую въ свѣтѣ мысль -- и я очень ошибусь, если она не влюбится въ васъ. Женщины -- животныя странной породы, мы ихъ портимъ своей нѣжностью; я думаю, что безъ всѣхъ проявленій имъ съ нашей стороны,-- уваженія, преданности, которыми мужчины ихъ стараются привлечь,-- мы, право, увидѣли бы ихъ бѣгущими къ намъ.