В письмах же, которыми Лео регулярно обменивался с родными, до сих неизменно значилось, что всё в порядке, хвала Девяти, ячмень, правда не очень уродился, зато всяческие овощи, особенно баклажаны и далее в том же духе. Ох, как же Лео был рад, что он самый младший и ему не надо думать об урожае ячменя и баклажанов! У Бруно, видимо, неплохо получалось разбираться со всем этим, если отец мог спокойно оставить его хозяйничать даже в конце лета. И у братца уже есть сын, которому Терновники со временем перейдут по наследству, так что Лео точно не придётся в случае чего возвращаться в имение и пытаться понять, что к чему. Но что же могло случиться? Отец ни обеспокоенным, ни подавленным не выглядел, не считая хмурых взглядов на сломанную в позапрошлом году ногу своего младшего.
Дома всё в порядке? не выдержал Лео. Я очень рад вас видеть, но вы уехали из имения в такое время
Да, в полном, с немного излишней, на взгляд Лео, поспешностью, заверил тот. Я просто подумал, что такие вещи лучше сообщать лично, а не в письме. Сира Орнелла хочет, чтобы ты стал её супругом.
Чёрная Вдова? поразился Лео.
Отец досадливо хлопнул ладонью по столу. Оставалось только порадоваться, что на столешнице не было ни пылинки, иначе отец опять завёлся бы, ругая ленивую служанку, убогий пансион, службу, где платят сущие гроши, и конечно сына, сменявшего сытую и спокойную жизнь в деревне на всё это.
Что за глупые детские прозвища, Лео! Несчастной женщине и без того пришлось несладко.
Ну да, пробормотал почтительный сын, трёх супругов похоронить А вы не боитесь, что я стану четвёртым?
Лео! Прекрати болтать всякие глупости.
Простите.
Сира Орнелла очень милая женщина, достаточно молодая и всё ещё привлекательная, непререкаемо заявил отец, и Лео только подавил вздох. Для мужчины, уже трижды ставшего дедом (двое детей у Бруно, один у Лукреции), сира Орнелла, скорее всего, действительно выглядела привлекательнее собственной супруги, родившей ему пятерых детей. Но Лео-то она годилась в матери без всяких натяжек!
Собственно, в первый раз ей можно было только посочувствовать, потому что выдали её замуж чуть ли не в день семнадцатилетия. Старому вдовцу очень уж хотелось завести наконец наследника мужского пола, да ещё от молоденькой и хорошенькой супруги. И он даже успел его зачать, хотя дочери от первого брака в четыре змеиные пасти шипели, будто сводный братец ни в одном месте не похож на батюшку, зато очень похож на его маршала. А далее случилась вполне предсказуемая вещь: весьма пожилой супруг, юная супруга первый брак и не мог закончиться иначе, разве что старик прожил бы чуть подольше и порадовался бы рождению долгожданного сына. Но вот не дотянул: бурная радость от известия, что он, несмотря на возраст, станет-таки отцом, оказалась для него чересчур большим переживанием. Непосильным для изношенного сердца. И сколько бы ни возмущались его дочери (давно уже замужние и многодетные), кое-что по завещанию им, конечно, перепало, причём заботливый отец лично расписал, кому что причитается, но земли и замок остались за сирой Орнеллой как за законной супругой и регентом наследника.
Второй брак был откровенно вынужденным: сложно молодой женщине управлять немалым хозяйством в одиночку, ей нужна поддержка и защита. Да и в лесу, произраставшем на доставшихся ей землях, не только звери водились, а разве это женское дело ловить разбойников и браконьеров? Маршал теперь уже не пожилого супруга, а самой сиры Орнеллы очень охотно взялся её утешать, и закончилось их совместное оплакивание покойного новым браком сиры Орнеллы. Опять же недолгим через каких-то три-четыре года её консорта, страстного любителя охоты, задрал вепрь. Ну бывает, что тут скажешь? Охота забава опасная, на ней, случается, даже короли гибнут, не то что захолустные бароны. Поговаривали, правда, что у кабана этого было всего две ноги и нож вместо клыков. И что барон-консорт категорически был не согласен на это унизительное дополнение к его титулу, а желал быть полновластным хозяином в замке и окрестностях. Много чего поговаривали, но дознаватель подтвердил, что смерть наступила в результате нападения дикого зверя, и повторно овдовевшей сире Орнелле никаких обвинений даже не предъявлялось. В конце концов, её и близко не было к лесу, когда произошло это ужасное несчастье.
А спустя ещё год она вступила в новый брак, на этот раз гораздо осмотрительнее выбрав себе консорта из тех, кто знает своё место и ни на что не претендует. Только вот и толку от него не было никакого, а он ещё и попивать начал. Был он в пьяном виде, сколько его помнил Лео, слезлив и многословен, обожал жаловаться на то, что никто его не любит и даже для прислуги он пустое
место. Лео сам дважды или трижды удирал от него, едва завидев, чтобы не слушать это нытьё, а уж как такое недоразумение должно было надоедать своей супруге Пил он не просыхая, и когда его после празднования Солнцеворота нашли замёрзшим в снегу, никто не удивился: на Солнцеворот такое то и дело случается. На кого-то вовремя натыкаются в зыбком свете гаснущих костров, а кто-то, на свою беду, отходит слишком далеко или заваливается куда-нибудь под навес, где зимней ночью дальше своего носа ничего не разглядишь.