При дворе? я удивился ещё больше, чем обвинению в безбожии. Я боевой маг. Что мне делать во дворце? Бить крыс молниями?
То есть, нет? Теперь, кажется, удивился он. Наверное, с точки зрения любого дворянчика, каждый человек или не человек, волею случая оказавшийся рядом с троном, должен зубами и ногтями вцепиться в подвернувшуюся возможность остаться при дворе. Но я-то сын почтенного и очень небедного бакалейщика из весьма влиятельного, несмотря на низкое сословие, семейства. По вбитой с детства привычке я первым делом ищу выгоду, а не славу. Что я забыл на скамеечке у подножия королевского трона? Меня уже пытались подстрелить теперь будут стараться отравить или зарезать? Спасибо, обойдусь.
Нет, решительно заявил я. Как только я получу свои деньги, я немедленно уеду.
А если, всё так же задумчиво продолжил граф, его величество предложит вам кое-что другое вместо денег?
Глава первая. Что за рыцарь без оруженосца?
Я взял сразу два. Гончая к пергаментам с золотыми кирками и молотами была давно привычна, поскольку практически все наёмники, зарабатывающие на контрактах настоящие деньги, предпочитали деньги эти хранить у гномов поглубже под землёй, подальше от волнений и невзгод верхнего мира. Так что глава отделения охотно приняла причитающуюся Гильдии пятую часть по контракту в виде векселя, а не золотом. А вот его святейшество кривился и вертел в руках кусок превосходного пергамента с печатью Дома Ильфердина так, словно это была заведомо фальшивая бумажка, выданная мошенником, бежавшим от наказания из Вечного Леса. Мне его недовольные гримасы, впрочем, были безразличны, а на его замечание по поводу векселя я, пожав плечами, ответил, что золота у меня как не было, так и нет, потому что пожалованный мне его величеством надел продавать я точно не намерен. А выдавать наличные гномы очень не любят и всеми правдами и неправдами стараются вместо золота предложить вкладчику услуги каменщиков или кузнецов. Неужели, ваше святейшество, вам ничего не надо строить или хотя бы чинить? Он пожевал губами, ещё покривился, но вексель оставил себе, а не швырнул мне обратно. Не то чтоб я на это всерьёз наделся, но служители Девяти очень не любят гномов как и орков, и эльфов, и прочих нелюдей и верховный жрец вряд ли хотел допускать подземных нечестивцев даже до починки амбаров и мостовых, не то что келий и молельных залов. Однако где вы видели жреца, отказавшегося от пожертвования в каком бы то ни было виде? Его святейшество с неохотой, но взял пергамент, пробормотал привычное: «Да вознаградят тебя Девятеро по делам твоим» (судя по тону, светила мне не награда, а суровая кара) на том мы и расстались. Больше меня в некогда Комариной, а ныне королевским указом Чистой Заводи не держало ничего.
А вот само Приболотье покидать мне было рано. Пожаловав меня рыцарским
званием за неоценимые заслуги в деле защиты столицы от подлых врагов, Гвидо Первый обрадовал меня заодно «землями между Плешивым кряжем и верхним течением Ивицы». Звучало красиво, но сколько я помнил карту, значило это, что его величество щедрой рукой откроил мне от королевских владений приличный такой кусок сплошного болота. Абсолютно непригодного для земледелия, сомнительного в плане иных доходов, зато с уже готовой крепостью Камышовой башней. На эту-то башню я и хотел взглянуть, прежде чем ехать к дяде, главе нашей семьи хвастаться посвящением в рыцари и просить помощи.
Проснулись ли в его величестве остатки совести, или он просто надеялся слегка так подкупить неслабого боевого мага, но вместе с титулом, башней и щитом мне досталась дивной красоты гнедая кобылка лисских кровей, резвая, злющая и вздорная. Мы всю дорогу до самого села с явно уже не актуальным названием Мостовое выясняли, кто из нас хозяин, но добрался я до этого Мостового в полтора раза быстрее, чем рассчитывал. Я как-то больше привык к туповатым пожилым скотинкам, слишком флегматичным, чтобы обращать внимание на молнии и огненные шары, которые всадник кастует прямо из седла, а тут мне всучили вручили породистую тварь, которая, закусив удила, понеслась галопом, даром что меня вполне устроила бы и неторопливая рысца. До Тальников, главного города Пореченского графства мы домчались в четыре дня, и ещё неполных два мне потребовалось, чтобы оказаться в Мостовом.
Село оставляло довольно тягостное впечатление, как и Тальники. Но если город просто был грязным, бедным и неухоженным, то обычное прибрежное село явно неспроста огородилось стеной из плотно пригнанных заострённых брёвен. Одни ворота в этой изгороди выходили на дорогу, вторые на берег Ивицы, и именно их закрыли, не дождавшись даже настоящих сумерек. Это я, правда, узнал чуть позже, но причина была мне ясна и без жалоб местных жителей. Похоже, граф, осев в столице со всей семьёй, делами своей вотчины интересовался только в плане собранных податей, а уж управляющие в мыслях не имели заботиться о безопасности вверенного им населения.
Дорогой вдоль Ивицы народ понемногу пользовался до сих пор, хотя бы для поездок из села в село, но обозы в Семиречье давно по ней не ходили отчасти, я думаю, потому что не ремонтировали её с тех самых времён, когда единое эльфийское царство распалось на нынешние королевства и княжества. Тем не менее, какой-никакой трактир в Мостовом имелся. Большей частью он, конечно, был просто кабаком для местных, но комнаты в нём сдавались по-прежнему, как клятвенно заверил меня похмельный мужичок с деревяшкой вместо левой ноги, несущий стражу у «верхних» ворот. Я подивился пафосному названию простого деревенского заведения, «Звёздная росстань», надо же но поехал в указанном направлении. Впрочем, ехать там было, особенно для Заразы с её прытью