А! воскликнула я.
Прошу прощения, что-то не так?
Нет, все в порядке. Теперь я поняла, как Сесилия рисовала свои угольные картины. Вы отвели ее на пирс, в работный дом, в Сент-Джайлс, на рыбный рынок в Биллингсгейте.
Откуда вы знаете? Александр нахмурился, и его гладкое, словно свежий сыр, лицо исказили морщины. Да, все так. Она выезжала на прогулку с друзьями на велосипедах, потом встречалась со мной, и я отводил ее смотреть на то, какое существование влачат простые обыватели этого знаменитого на весь мир города.
Маркс. Точно. Скандального автора «Капитала» звали Карл Маркс.
Достопочтенная Сесилия была марксистом? прошептала я запретное слово.
Я же говорил, что презираю ярлыки, проворчал Александр, очевидно разочарованный в моих умственных способностях.
Извините, пролепетала я, поскольку привыкла, что на меня, позор семьи Холмсов, смотрели сверху вниз. (А в данном случае еще и буквально, поскольку Александр стоял за прилавком, а я сидела на стуле.) Прошу прощения, что задаю вам столько вопросов, но скажите, пожалуйста, зачем достопочтенная Сесилия хотела узнать о жизни... э-э... пролетариата?
Очевидно, чтобы получить образование, которое ей нигде не давали. Она забрасывала меня вопросами. Спрашивала, почему в городе так много лавок ростовщиков. Зачем доярка ведет за собой осла. Что такое смалец и как его получают. Почему дети мастерят шляпные картонки, а нищенки шьют мешки из грубой льняной ткани.
Но должна быть причина, по которой она этим интересовалась. Какие у нее были намерения?
Спокойный голос Александра вдруг стал едким и неприятным:
Чтобы сделать из меня козла отпущения, судя по всему.
Не такого ответа я ожидала.
О чем вы?! ахнула я.
Разве не ясно? Он передразнил меня, изобразив ужас на лице. Она сбежала и всю вину свалила на меня.
Возможно, она не знала, что так выйдет, вяло заступилась я за Сесилию.
А как же лестница?
На это мне было нечего ответить. Я прекрасно понимала, зачем к окну приставили лестницу: чтобы родные Сесилии, которым известно лишь о сахарных рисунках пастелью, подумали, будто маленькая глупышка сбежала с соблазнительным красавчиком.
В то время как юная леди, читавшая Маркса, была способна на что угодно.
И она ни о чем вам не сказала? спросила я мистера Финча. Вы не знаете, куда могла пойти достопочтенная Сесилия?
Понятия не имею, ответил он, выстраивая сапожки на прилавке в стройный ряд. Но подозреваю, что она вышла из дома прямо через парадную дверь и сама приставила лестницу к окну.
Глава девятая
Он даже не шевельнулся: как будто ведьма из сказки превратила его в камень, не затронув лишь губы, потому что ими джентльмен неодобрительно шлепнул.
Уверяю вас, после того как я ее пролистаю, я заверну томик в сукно и буду подпирать им дверь, заверила его я.
Он поджал губы и ответил:
В английском переводе,
мисс, или в оригинале, на немецком?
В переводе, разумеется. Разве я похожа на ученого? Или разговариваю как ученый? Да, видимо, мне и правда нужно следить за своим аристократическим акцентом, который с головой выдал меня мистеру Александру Финчу.
Я не знала, что и думать об этом юноше. Прочитать что-либо по его лицу было практически невозможно, но в некоторые моменты он вел себя странно. Не то чтобы невоспитанно, однако довольно необычно. Впрочем, я ему сочувствовала из-за нападок его отца и восхищалась его непоколебимостью, а также готовностью искренне отвечать на мои вопросы. К тому же мне понравилось его предположение, что Сесилия вышла из дома через входную дверь и приставила лестницу к окну, чтобы сбить полицейских со следа: я и сама поступила бы так же.
Выходя из книжной лавки с тяжелым томом в упаковочной бумаге, я думала о том, что так ничего дельного и не выяснила.
Тем же вечером, уже в своей комнате, я прочла несколько абзацев из «Капитала», и мне показалось, что теперь я знаю еще меньше, чем раньше, и единственное, что я почерпнула из этой книги это что «пролетариат» означает простой народ. Возможно ли, что после прочтения этого труда Сесилия стала марксистом? Я с интересом читала Томаса Гоббса, Дарвина и даже «Мученичество человека» Уинвуда Рида, но Маркс... Признаюсь честно, от него клонило в сон.
Спала я довольно крепко, а на следующее утро проснулась с мыслью о том, как же удивительно умна леди Сесилия, что сумела оценить столь изощренную чушь.
Которую Александр Финч, судя по его неслыханным убеждениям, тоже прочел.
Предположим, достопочтенная Сесилия сама вышла из дома: в чем, куда и зачем?
Все подобные вопросы вылетели у меня из головы, когда, сидя в своем кабинете и просматривая за утренним чаем газеты, я увидела в колонке «Пэлл-Мэлл Газетт» следующее объявление:
2523113111 1335363416451116263556 3111 35364133163153241143 1234233611313524321432 2641221656 13 33563653 26113653
Я придвинула к себе лист бумаги и карандаш, вывела тридцать букв алфавита, поделив их на пять групп, и занялась решением загадки.
2523113111. Вторая группа, пятая буква Л. Вторая группа, третья буква И. Первая группа, первая буква А. Третья группа, первая буква Н. И снова первая группа, первая буква А.