Несмотря на то, что машина в кювете была изуродована до неузнаваемости, задний номерной знак у нее практически не пострадал и выглядел как новенький. Мне не к месту припомнился циничный анекдот про высокое качество отечественной резины: бабка упала с десятого этажа, сама вдребезги, а галоши, как новенькие...
Сто девяносто один, потрясенно, но все еще до конца не веря в представший моим глазам ужас, прочитала я. Сто девяносто один...
Это был номер моего автомобильчика, еще несколько часов назад целого и невредимого, а теперь изуродованного до неузнаваемости. Как же так? Я присела на корточки возле искореженной машины и тоненько завыла.
И-и-и!.. слезы потекли по моим щекам и закапали на куртку. О-о-о!..
Я так самозабвенно предавалась своему горю, что не сразу услышала Лялькин окрик. И уж совсем не поняла, почему она так ошалело подскочила и, схватив меня за руку, потащила к своей «судзуке». Слезы застилали мне глаза, и я, плохо разбирая дорогу, несколько раз оступилась и даже проехала коленкой по влажной земле, испачкав новые светлые джинсы.
Тьфу ты, черт! выругалась я, перестав реветь. В чем дело-то?
Но Лялька, ничего не объясняя, тащила меня наверх. Наконец мы, с трудом вскарабкавшись по глинистому откосу, добежали до машины и, запрыгнув внутрь, с места рванули вперед. Вернее, это Лялька рванула, утопив педаль газа прямехонько в пол. А я все еще оглядывалась на свой погибший «Фольксваген» и жалобно причитала:
Вот горе-то... Какая была красивая машинка... и цвет... и даже номер...
Я собиралась продолжить перечисление достоинств моего безвременно погибшего автомобильчика, но тут «судзука» вдруг резко затормозила, и я со всего маху тюкнулась лбом о торпеду, прикусив при этом язык.
Ты что, с ума, что ли, сошла? взвизгнула я в гневе. Совсем машину водить не умеешь?
Я осторожно потрогала пальцами язык и скосила глаза в кучку, пытаясь рассмотреть, насколько серьезное членовредительство нанесла мне Лялька. Однако я ничего не увидела и потянулась к зеркалу. Но Лялька перехватила мою руку и, больно сжав ее, спросила:
Какой, говоришь, номер у твоей машины?
Я подергалась, вырывая руку.
Сто девяносто один. Сама, что ли, не знаешь? Да отпусти ты руку-то. Больно же.
Лялька отпустила мою руку, но позы не переменила и по-прежнему сидела, подавшись ко мне всем корпусом.
А буквы, буквы какие? не отставала она.
«О», «М» и «Т». А что?
Лялька откинулась на спинку сиденья и вдруг захохотала.
«О», «М» и «Т», хохотала она. «О», «М» и «Т»...
Я не на шутку забеспокоилась. Ляльку я знаю с детства. И знаю, что для нее неприятности друзей и близких значат порой гораздо больше, чем ее собственные. А я, как назло, разнюнилась про свой «Фольксваген».
Ну ладно, чего ты?.. стала успокаивать я подругу Да не расстраивайся ты так. Ну подумаешь, угнали машину и разбили. Машина дело наживное.
От нервов я даже забыла про свой укушенный язык.
А Лялька, перестав хохотать, снова включила зажигание и, вырулив на дорогу, погнала «судзуку»
вперед.
Я так ничего и не поняла. Почему она ржала? И зачем мы, как ошпаренные, бежали от разбитого «Фольксвагена»? Я вопросительно уставилась на подругу.
Ну что, может, все-таки объяснишь, в чем дело-то?
Лялька глубоко вздохнула и с шумом выдохнула.
Там были другие буквы, сообщила она со смехом, на номере той машины в канаве.
Я пока что ничего не поняла.
Какие другие?
Лялька помотала головой и усмехнулась.
Ну это ж надо! сказала она. У меня зрительная память супер! Лялька повернулась ко мне, желая получить подтверждение, и я тут же согласно кивнула. Ия прекрасно помню номер твоей машины. Более того, я помню не только номер твоей машины, а еще и номера четырех Борькиных машин, номер машины брата, соседа брата, всех сослуживцев, всех клиентов нашего фитнес-центра, всех...
Хватит, перебила ее я. Все прекрасно знают, что у тебя отличная память. Ближе к делу.
Лялька посмотрела на меня с любовью и нежностью, как будто собиралась сделать мне дорогой подарок.
Там, на номере той разбитой машины, сказала она, были другие буквы не «О», «М» и «Т», а «О», «Н» и «Г». Разницу чувствуешь?
Я замерла, боясь поверить собственному счастью. Так, значит, там в канаве лежит не мой бедненький «фолькс», а совсем посторонняя машина. А мой красавчик ждет меня в Москве в Лялькином дворе...
Ур-ра-а-а!!! завопила я во все горло. Какое счастье!!! От полноты души я собралась поорать еще немножко, но Лялька неожиданно залепила мне рот ладонью и велела немедленно заткнуться.
Тише ори, прошипела она, мы же все-таки в лесу.
Я посмотрела на нее с радостным недоумением.
Так где ж тогда и орать-то, как не в лесу?
Глупая счастливая улыбка не сходила с моего лица.
Лучше не привлекать к себе внимание, как-то чересчур серьезно произнесла Лялька. Я ведь еще не рассказала, что видела в той разбитой машине.
Что? испугалась я. Что ты там видела?
Лялька бросила на меня короткий взгляд.
Мужчину и женщину. Оба мертвые.
Как? ахнула я. Мертвые?
Лялька кивнула.
Мертвее не бывает, и еще сильнее надавила на педаль газа.
Машина и раньше неслась со скоростью сто сорок километров в час, а теперь стрелка спидометра и вовсе стала приближаться к отметке сто шестьдесят. Я никогда не относилась к тем русским, которые любят быструю езду. И сейчас, даже несмотря на жуткое известие о двух трупах, я все-таки указала Ляльке на недопустимое, с моей точки зрения, превышение скорости.