Извольте встать, юная леди, произнесла одна из дам властным голосом, который выдавал в ней старшую родственницу вероятно, бабушку или тетушку. Вы идете с нами. Она подхватила Сесилию за локоть, а вторая матрона взялась за девушку с другого бока.
К тому времени я уже наблюдала за ними в открытую, подняв голову. К счастью, обе гарпии смотрели в другую сторону все их внимание было сосредоточено на шестнадцатилетней девушке, не желающей вставать с кресла.
Вы меня не заставите, проговорила Сесилия низким голосом и еще глубже утонула в мягких подушках, смяв желто-зеленые украшения на платье. Она опустила голову и так вжалась в кресло, что матронам пришлось бы приложить все силы, чтобы ее оттуда вытянуть. Конечно, леди Сесилия не сдалась бы без боя и наверняка оказала бы значительное сопротивление,
однако я не сомневалась, что ее спутниц останавливало вовсе не это, а присутствие посторонних то есть мое: они встревоженно огляделись по сторонам, очевидно проверяя, есть ли поблизости лишние свидетели.
Я поспешно опустила взгляд на свою газету, но матрон было не так легко обвести вокруг пальца.
Что ж, сухо произнесла одна из них, полагаю, мы вынуждены ходить по очереди.
Ты иди первой, ответила вторая. Я останусь с ней.
Первая удалилась в основное помещение уборной, и когда дверь за ней захлопнулась, я снова подняла взгляд. Вторая дама сидела в кресле возле Сесилии, и ровно в ту секунду, когда ее внимание отвлекли шторы из тяжелой шелковой ткани, леди Сесилия вскинула подбородок и, подобно узнику, который хватается за любую возможность сбежать, посмотрела прямо на меня. И моментально меня узнала. Даже несмотря на то что мы встречались лишь однажды в ту роковую ночь, когда ее чуть не погубил лицемерный душитель, она поняла, кто я. Наши взгляды внезапно встретились и показалось, будто некто невидимый хлестнул по воздуху плетью и во все стороны с треском разлетелись искры. Сесилия тут же опустила голову несомненно, надеясь скрыть от надсмотрщицы свои округлившиеся глаза.
Я, в свою очередь, уставилась в газету, гадая, запомнила ли леди Сесилия мое имя, которое я столь необдуманно и неосмотрительно ей раскрыла: Энола Холмс.
К этой несчастной девушке, дочери баронета с раздвоением личности, художнице-левше, сочувствующей бедным и с удивительным мастерством запечатлевшей их незавидную долю углем на бумаге, печальному гению, вынужденному носить маску покладистой правши перед благородным обществом, я относилась как к сестре. Однако я знала о ней куда больше, чем она обо мне; должно быть, в ту кошмарную ночь я представилась ей чуть ли не призраком, загадочной незнакомкой в черном балахоне, и, встретившись со мной при свете дня, она не могла поверить своим глазам. Какой бы ни была постигшая ее беда, леди Сесилия, вероятно, надеялась, что я помогу ей и на этот раз.
Что же ее терзало? Я отложила газету, сделав вид, будто она мне наскучила, и задумалась над тем, что могли означать отчаяние в темных глазах Сесилии, ее бледное и изможденное лицо и потерявшие блеск золотисто-каштановые волосы, убранные под простенькую соломенную шляпку-канотье.
Я вновь украдкой на нее взглянула и обнаружила, что она взяла в руку веер. Причем веер крайне любопытный, пошлого конфетно-розового цвета, который никак не сочетался с лимонно-желтыми бантами, лаймово-зеленой юбкой, кремовыми лайковыми перчатками и бежевыми сапожками. Мало того в то время как дорогая новая юбка была сшита из тонкой, изысканной шелковой ткани, мягкой, как сливочное масло, веер был изготовлен из простой бумаги, приклеенной к непримечательным деревянным пластинам, и украшен скучными розовыми перьями.
Надзирательница неодобрительно покосилась на веер и проворчала:
Боюсь, мне никогда не понять, почему ты так настаиваешь на том, чтобы таскать с собой это уродство, когда у тебя есть чудесный веер, который я тебе подарила. Кремовый шелковый экран, пластины из слоновой кости с вырезанными на них узорами, накладка из игольного кружева неужели ты про него забыла?
Не удостоив ее ответом, леди Сесилия раскрыла свой розовый веер и принялась им обмахиваться. Я обратила внимание, что она держит его левой рукой важная деталь: все же она предпочла быть собой и не поддаваться требованиям общества. Кроме того, веер слегка загораживал лицо девушки от сидящей рядом гарпии, хотя это был и очень хрупкий барьер. Прикрывшись им, леди Сесилия снова встретилась со мной глазами и в тот же момент как будто случайно постучала веером по лбу.
Я сразу поняла, что это значит «Будьте внимательнее. За нами наблюдают».
Язык вееров изобрели юные влюбленные, чтобы переговариваться под строгим присмотром своих покровителей, и хотя у меня в жизни еще не было да и не ожидалось любовных приключений, в дни невинного детства в Фернделл-холле, когда мы жили там с матерью, она обучала меня этому языку и он удивительным образом меня завораживал.
Я тяжело вздохнула, как будто от духоты и от усталости, и потянулась достать из большого кармана под верхним платьем свой собственный веер, который носила с собой не ради красоты и не ради заигрываний, а исключительно для того, чтобы обмахиваться им в жару. Он был непримечательным, но приятным глазу, с экраном из коричневого батиста. Я раскрыла его достаточно широко более чем наполовину, чтобы показать свои дружеские намерения.