Ганем воскликнул:
Но в чем же препятствие?
И она ответила:
Быть может, сегодня же ночью я скажу тебе причину, и ты, может быть, простишь меня!
При этих словах она прижалась к нему и стала обнимать, и ласкать, и многое, многое обещать ему. И они прекратили свои ласки и игры только с наступлением утра, но отроковица не сказала ему, почему не может принадлежать ему вполне.
И то же самое повторялось каждый день и каждую ночь, и так продолжалось целый месяц. И любовь их друг к другу только росла. Но в одну из ночей, когда Ганем лежал около нее и оба опьянели от вина и неудовлетворенного желания, Ганем просунул руку под ее тонкую рубашку и, осторожно скользнув по животу девушки, принялся ласкать ее гладкую трепещущую кожу. Затем он опустил руку ниже, к пупку, открытому, словно хрустальный кубок, и начал пальцем щекотать его складки. При этом прикосновении отроковица вздрогнула, пришла в себя, быстрым движением дотронулась
до своего исподнего платья и увидела, что оно по-прежнему хорошо привязано шнурком с золотыми кистями. Это успокоило ее, и она впала в дремоту. Тогда Ганем снова скользнул рукою по дивному телу и дошел до шнурка, стягивавшего исподнее платье, и потянул за него, чтобы развязать одежду, скрывавшую вертоград наслаждений.
Отроковица проснулась, села и сказала Ганему:
Что же хочешь ты сделать со мной, о Ганем?
И он отвечал:
Хочу наконец обладать тобой, любить тебя и разделить с тобой мое блаженство.
Тогда она сказала:
О Ганем, выслушай меня! Я объясню тебе все и открою мою тайну. Быть может, после этого ты признаешь, что я имею для своего отказа причину, которая не позволяла мне принадлежать тебе, как того сама желала бы!
Я слушаю, сказал Ганем.
Тогда отроковица приподняла край своей рубашки, взяла шнурок исподнего платья и сказала:
О господин мой Ганем, прочти то, что написано на конце шнурка!
И Ганем взял конец шнурка и прочел начертанные на нем золотыми буквами слова: «Я твоя, и ты мой, о потомок дяди пророка!»
Когда Ганем прочел написанное золотыми буквами на шнурке, он отдернул руку и с волнением произнес:
Поспеши объяснить мне все это!
И отроковица сказала:
Знай, Ганем, что я любимица халифа Гаруна аль-Рашида; слова, написанные на шнурке, доказывают тебе, что я собственность эмира всех правоверных и что я должна принадлежать ему одному. Имя мое, о Ганем, Куат аль-Кулуб . С самого детства я воспитывалась во дворце халифа, выросла там и стала так хороша собой, что халиф заметил меня и увидел, сколько во мне качеств, совершенств и даров, исходящих от благости моего Создателя. И моя красота произвела на халифа такое сильное впечатление, что он полюбил меня и взял меня, и дал мне одной особое помещение во дворце, и отдал в мое распоряжение десять молодых невольниц, милых и приятных лицом и обращением. Потом он подарил мне все те драгоценности, все прекрасные вещи, которые ты видел на мне в том ящике. И он предпочел меня всем женщинам дворца и даже любимой жене своей Сетт Зобейде.
Поэтому Зобейда возненавидела меня, и скоро обнаружились последствия ее ненависти. Когда халиф был в отсутствии по случаю войны с одним из взбунтовавшихся военачальников своих, Сетт Зобейда воспользовалась этим, чтобы привести в исполнение свой замысел. Ей удалось подкупить одну из моих служанок, и она призвала ее к себе и сказала: «Когда госпожа твоя Куат аль-Кулуб заснет, ты положишь ей в рот этот кусок банжа, а раньше положи ей банж и в питье. Я же вознагражу тебя, дам тебе богатство и свободу!»
А молодая невольница, бывшая прежде служанкой Зобейды, ответила: «Я сделаю это, потому что предана тебе и люблю тебя!»
И, радуясь ожидавшей ее награде, она пришла ко мне и дала мне питья, в которое был подмешан банж. И не успела я испить, как упала на пол в судорогах, пятки мои касались лба, и мне казалось, что я ухожу в другой мир. Увидев меня спящей, невольница пошла за Зобейдой, которая явилась и положила меня в тот ящик. Потом тайком позвала она тех трех евнухов и щедро одарила их, так же как и дворцовых привратников, и велела евнухам унести меня в тюрбе, куда ради моего спасения, о Ганем, Аллах привел тебя и посадил на верхушку пальмы. Ведь тебе, о Ганем, свет очей моих, я обязана тем, что избавилась от смерти в душной могиле тюрбе! И благодаря тебе я нахожусь теперь в безопасности в твоем гостеприимном доме! Но меня заботит и смущает то, что я ничего не знаю о том, что подумал и что сделал халиф, когда вернулся во дворец и не нашел там меня. И смущает меня также, о Ганем, то, что меня связывает этот шнурок и что я не могу отдаться тебе. Такова моя история, и я прошу тебя, чтобы ты держал ее в тайне.
Выслушав рассказ Куат аль-Кулуб и узнав, какие узы связывают ее с эмиром всех правоверных; узнав, что она его фаворитка и собственность, он удалился в угол залы из уважения к имени халифа и не смел взглянуть на отроковицу, до такой степени сделалась она для него священной; и сел он один в углу и стал делать себе тысячу упреков и думать о том, как он едва не совершил преступления и как уже был дерзок, прикасаясь к царственному телу фаворитки.