И при одном только взгляде на него Анис аль-Джалис задрожала от возбуждения, и все тело ее затрепетало. И со своей стороны, Али Нур тоже успел заглянуть в приотворенную дверь, и этот мимолетный взгляд открыл ему всю прелесть Анис аль-Джалис.
И вот, охваченный желанием, он закричал так громко на обеих маленьких невольниц и так сильно начал трясти их, что они с плачем вырвались из его рук; и они бросились в соседнюю комнату, которая была открыта настежь, и оттуда стали смотреть в дверь, которую юный Али Нур не позаботился даже затворить за собой после того, как он вошел к Анис аль-Джалис. И таким образом, они могли видеть все, что происходило там.
И вот Али Нур вошел в комнату и приблизился к Анис аль-Джалис, которая бросилась, растерявшись, на диван и, вся трепещущая, с широко открытыми глазами, ждала во всей красе своей наготы.
И Али Нур приложил руку к своему сердцу, поклонился Анис аль-Джалис и сказал ей нежным голосом:
О Анис аль-Джалис, это тебя купил отец мой за десять тысяч золотых динариев? И разве они клали тебя на другую чашу весов, чтобы узнать тебе цену?! О Анис аль-Джалис, ты прекраснее расплавленного золота, и волосы твои ниспадают пышнее, чем грива у львицы пустыни, и грудь твоя нежнее и свежее, чем пена ручейка!
Она же отвечала:
О Али Нур, моим испуганным глазам ты кажешься страшнее льва пустыни, и всему моему телу, желающему тебя, сильнее леопарда, и моим бледнеющим губам убийственнее твердого меча! О Али Нур! Ты мой султан! И ты возьмешь меня! О, иди, Али Нур!
И Али Нур, опьянев от страсти, подошел и бросился на диван рядом с Анис аль-Джалис. И молодая парочка слилась в объятии. И маленькие невольницы в соседней комнате не могли прийти в себя от изумления. Все это казалось им очень странным. И они не понимали того, что происходило. И вот Али Нур после многих звонких поцелуев с той и другой стороны поднялся с дивана, подхватил ноги Анис аль-Джалис, обвил ими себя, обхватил ее бедра и проник в самую сердцевину Анис аль-Джалис. А та обвила его шею своими руками. Они тесно прижались друг к другу, совершая различные движения и целуя друг друга. И он сосал язык Анис аль-Джалис, и она также сосала язык Али Нура.
И Али Нур, опьянев от страсти, подошел и бросился на диван рядом с Анис аль-Джалис.
И тогда обе
маленькие невольницы перепугались и с громким криком бросились бежать и прибежали в хаммам к матери Али Нура, которая как раз выходила из хаммама. И она была еще влажна от пота, покрывавшего все ее тело. И, увидав маленьких невольниц, она спросила:
Что это вы кричите, и плачете, и бегаете, мои девочки?
И они отвечали:
О госпожа наша, о госпожа наша!
И она сказала:
О, горе! Что случилось, маленькие дурочки?
Они отвечали, продолжая плакать:
О госпожа наша, молодой господин наш Али Нур прибил нас и отогнал от дверей! Потом мы увидели, как он вошел к нашей доброй госпоже Анис аль-Джалис и сосал у нее язык и она тоже так делала! И мы не знаем, что он сделал с ней после, отчего она глубоко вздыхала и он тоже! И вот мы испугались всего этого!
При этих словах жена визиря, хотя она была в высоких деревянных башмаках, надетых для хаммама, и несмотря на преклонный свой возраст, бросилась бежать, а за ней побежали все ее прислужницы. И она пришла в комнату Анис аль-Джалис как раз в ту минуту, когда Али Нур, закончив наслаждаться девственностью Анис аль-Джалис, услышал крики маленьких невольниц и поспешил удалиться.
Тогда жена визиря с лицом, пожелтевшим от волнения, подошла к Анис аль-Джалис и сказала ей:
Что здесь случилось, о дочь моя?
И молодая девушка отвечала ей, повторяя слова, которые этот повеса Али Нур посоветовал ей сказать матери, как только та начнет расспрашивать ее:
О госпожа моя, в то время как я отдыхала после ванны, лежа на диване, ко мне вошел юноша, которого я никогда раньше не видела. И он был очень хорош собой, о госпожа моя, и он даже походил на тебя, так как у него твои глаза и твои брови! И он сказал мне: «Это ты Анис аль-Джалис, которую купил мой отец за десять тысяч динариев?» И я отвечала ему: «Да, это я, Анис аль-Джалис, которую визирь купил за десять тысяч динариев! Но я предназначена для султана Могаммада ибн Сулеймана эль-Зейни!» Тогда он сказал мне и засмеялся при этом: «О нет, Анис аль-Джалис! Быть может, у моего отца и было раньше это намерение, но он передумал и подарил тебя мне!»
Тогда я, о госпожа моя, повиновалась, потому что я с самого детства покорная раба! И, впрочем, я, кажется, хорошо сделала! Ах, мне приятнее быть рабою твоего сына Али Нура, чем законной женой самого халифа, царствующего в Багдаде!
Тогда мать Али Нура сказала:
Ах, дочь моя, какое это несчастье для всех нас! Этот Али Нур, сын мой, большой негодяй, и он обманул тебя! Но скажи мне, о дочь моя, что же он тебе сделал?
И Анис аль-Джалис отвечала:
Я совсем отдалась его власти, и он обнял меня и взял меня.
Тогда мать Али Нура спросила:
Как же он взял тебя? Совсем?
И молодая девушка отвечала:
Да, конечно! И он даже три раза обладал мною, о мать моя!
При этих словах мать Али Нура воскликнула: Ах, дочь моя, значит, этот повеса испортил тебя и погубил! И она принялась плакать и бить себя по лицу руками, и все ее прислужницы также начали плакать и причитать: О, горе! О, горе!