И Анис аль-Джалис отвечала визирю:
Слушаю и повинуюсь!
Тогда визирь, успокоившись относительно этого, оставил молодую девушку и ушел по своим делам.
Но по воле Всевышнего Аллаха события приняли совершенно не тот оборот, которого желал добрый визирь. Действительно, несколько дней спустя Анис аль-Джалис пошла в хаммам, который находился в самом дворце визиря, и маленькие невольницы приложили все свое искусство, чтобы сделать для нее такую ванну, какой не делали еще ни для кого во всей своей жизни. И когда они обмыли ее члены и ее волосы, они долго массировали и растирали ее, и потом старательно выкатали ей все волоски на теле при помощи пасты из жженого сахара, и полили ей волосы водой, надушенной мускусом, и выкрасили ей лавзонией ногти на пальцах рук и ног, и подвели сажей веки и ресницы, и разожгли у ее ног курильницу с лучшим ладаном и серою амброй и таким образом слегка надушили все ее тело. Потом они набросили на нее большую простыню, которая благоухала померанцевым цветом и розами; завернули ее волосы в большой теплый платок и проводили ее из хаммама в ту комнату, которая была отведена ей и где жена визиря, мать прекрасного Али Нура, ждала ее, чтобы встретить ее с принятыми для выходящих из хаммама приветствиями. И, увидев жену визиря, Анис аль-Джалис подошла к ней и поцеловала у нее руку; и жена визиря поцеловала ее в обе щеки и сказала ей:
О Анис аль-Джалис, да будет для тебя эта ванна к пользе и удовольствию! Как прекрасна ты теперь и как благоухаешь! Своим сиянием ты освещаешь наш дом, который и не нуждается теперь в других светильниках!
И Анис аль-Джалис была тронута этими словами и приложила к своему сердцу руку жены визиря и потом поднесла ее к своим губам и к своему лбу и отвечала, склонив голову:
Как мне благодарить тебя, о госпожа моя и мать! И да ниспошлет тебе Аллах все Свои дары и все радости и на земле, и в Своем раю! И эта ванна действительно доставила мне истинное удовольствие, и я сожалела лишь о том, что тебя не было там со мной!
Тогда мать Али Нура велела принести для Анис аль-Джалис шербетов и печений, пожелала ей здоровья и доброго аппетита и после этого отправилась сама в хаммам принять ванну.
Но, уходя в хаммам, жена визиря подумала, что опасно оставлять Анис аль-Джалис одну, и из предосторожности оставила при ней двух маленьких невольниц, и приказала им охранять двери комнаты, назначенной Анис аль-Джалис, и сказала им:
Ни в коем случае не впускайте никого к Анис аль-Джалис, так как она не одета и легко может простудиться!
И обе маленькие невольницы почтительно ответили:
Слушаем, о госпожа, и повинуемся!
Тогда мать Али Нура отправилась в сопровождении нескольких рабынь в хаммам, обняв в последний раз Анис аль-Джалис, которая не преминула пожелать ей приятной ванны.
В это самое время юный Али Нур пришел домой и отправился разыскивать свою мать, чтобы поцеловать у нее руку, как делал это ежедневно. И, не находя нигде матери, он начал обходить все комнаты и дошел наконец до той, которая была назначена для Анис аль-Джалис. И он увидел двух маленьких невольниц, охранявших двери; и они улыбнулись ему, потому что обе они восторгались его красотой и потому что втайне они питали любовь к нему. А Али Нур очень удивился, увидев, что дверь этой комнаты охраняется двумя маленькими невольницами, и он сказал им:
Девочки, нет ли здесь моей матери?
И они отвечали, стараясь оттолкнуть его своими маленькими ручками:
Ах, нет! Ах, нет! Здесь нет нашей госпожи! Ее здесь нет! Госпожа наша ушла в хаммам! Она в хаммаме! Она в хаммаме, о господин наш Али Нур!
И Али Нур сказал им:
Но что же вы здесь делаете, мои овечки? Отойдите от двери, я хочу войти в эту комнату и отдохнуть немного.
Но маленькие невольницы отвечали:
О, не входи сюда, Али Нур, не входи сюда! Здесь никого нет, кроме нашей молодой госпожи Анис аль-Джалис!
И Али Нур воскликнул:
Кто же эта Анис аль-Джалис?
Они отвечали:
Красавица Анис аль-Джалис, которую отец твой и наш господин, визирь Фадледдин, купил за десять тысяч динариев для нашего султана эль-Зейни! Она только что вышла из хаммама и совсем раздета, и на ней только одна простыня! Не входи же сюда, Али Нур, о, не входи сюда, чтобы Анис аль-Джалис не простудилась и госпожа наша не прибила нас! О, не входи, Али Нур!
Между тем Анис аль-Джалис услышала из своей комнаты весь этот разговор и сказала себе: «О Аллах! Хотелось бы мне знать, как выглядит этот юный Али Нур, о подвигах которого говорил мне визирь, его отец! Каков он собой, этот красивый юноша, который не оставил нетронутой во всем околотке ни одной девушки и ни одной молодой женщины? Мне до смерти хочется увидеть его!» И, будучи не в силах долее сдерживать себя, она поднялась и, вся благоухающая, свежая, с кожей, пропитанной всеми ароматами хаммама, и с порами, открытыми для жизни, подошла к двери, приотворила ее и заглянула. И она увидела его. И он был, этот Али Нур, точно луна во время полнолуния.