Тут он отложил бритву, взял свою астролябию, вышел на солнце и довольно долго оставался на дворе, измеряя высоту солнца, но не упуская из виду и меня и обращая ко мне время от времени тот или другой вопрос. Потом он вернулся ко мне и сказал:
Если ты так торопишься к полуденной молитве, то, право, ты можешь быть вполне спокоен, ибо нам остается целых три часа до нее ни более ни менее. Я никогда не ошибаюсь в своих расчетах.
Я сказал ему:
Ради самого Аллаха! Избавь меня от этих рассуждений, ибо ты изорвал мне ими всю печень!
Тогда он снова взялся за бритву и принялся править ее, как и раньше, и наконец начал мало-помалу брить мне голову, но при этом он не мог удержаться от разговоров и сказал:
Я очень огорчен твоей нетерпеливостью, но если бы ты захотел открыть мне причину ее, то это было бы тебе в пользу и во благо. Ибо ты ведь знаешь теперь, как твой покойный отец ценил меня и что он ничего не предпринимал, не посоветовавшись со мной.
И тут я увидел, что у меня нет никакого средства к избавлению, и подумал в душе своей: «Вот время молитвы уже приближается, я должен спешить к молодой девушке, иначе будет поздно, и едва я успею прийти туда, как люди кончат молитву и выйдут из мечетей. И тогда все погибло для меня!»
Поэтому я сказал цирюльнику:
Кончай скорей и брось все эти пустые разглагольствования и это нескромное любопытство! Если же ты непременно хочешь знать, в чем дело, то знай, что я должен пойти к одному из своих друзей, от которого получил настоятельное приглашение на пир.
Услышав эти слова «приглашение и пир», цирюльник сказал мне:
Да благословит тебя Аллах! И да будет этот день полон великого благополучия для тебя! Ибо ты напомнил мне о том, что я пригласил к себе на сегодня нескольких друзей и что я совершенно позабыл приготовить им обед. Я только сейчас вспомнил об этом, но теперь уж поздно.
Тогда я сказал ему:
Не беспокойся о том, что поздно, я помогу этому делу. Так как я сам не обедаю дома, а отправляюсь на пир, то я предоставляю тебе все, что у меня приготовлено по части разных блюд, яств и питья, но только с условием, чтобы ты сейчас же покончил с этим делом и поскорее обрил мне голову.
Он ответил мне:
Да осыплет тебя Аллах дарами Своими и да вознаградит тебя Своими благословениями! Но будь так добр, о господин мой, перечисли мне те вещи, которыми ты хочешь одарить меня, чтобы я знал их!
Я сказал ему:
Я имею для тебя пять котлов, в которых заключаются всякого рода восхитительные вещи: фаршированные баклажаны и тыквы, виноградные листья с фаршем и лимонной приправою, клёцки с начинкою из толченой ржи и скоблёного мяса, рис с томатами и мелкими кусочками баранины, рагу с маленькими луковками; кроме того, у меня есть десять жареных цыплят и жареный баран; потом у меня есть два подноса: один с кенафой , другой с пирожным из сладкого сыра на меду; потом плоды всех сортов: огурцы, дыни, яблоки, лимоны и свежие финики и еще многое другое!
Тогда он сказал мне:
Вели принести все это сюда, чтоб я мог посмотреть.
И я велел принести все эти вещи, а он рассмотрел их и всего попробовал и сказал мне:
Великодушие твое истинное великодушие. Но недостает еще напитков!
Я сказал:
У меня есть и это!
Тогда он сказал:
Вели принести и их!
И я велел принести шесть сосудов, наполненных напитками шести разных сортов, и он попробовал из каждого и сказал:
Да ниспошлет на тебя Аллах все Свои милости! Как ты великодушен! Но недостает еще ладана, бензоя и ароматов для курения в зале, а также розовой воды и воды из померанцевых цветов для окропления моих гостей!
Тогда я велел принести ему ящик, наполненный серою амброй, кусочками алоэ, нардом , мускусом, ладаном и бензоем, стоимостью больше чем на пятьдесят золотых динариев; и я не забыл также о благовонных маслах и о серебряных кропильницах с душистыми водами. И, так как времени оставалось все меньше и меньше и грудь моя все более стеснялась, я сказал цирюльнику:
Возьми все это! Но кончай скорее с бритьем моей головы, ради самого Мухаммеда, да осенит его мир и молитвы Аллаха!
Тогда цирюльник сказал мне:
Ради Аллаха! Я не приму этого ящика, прежде чем не открою его и не осмотрю содержимое!
Тогда я приказал моему молодому слуге открыть ящик, а цирюльник отложил свою астролябию и, оставив большую часть моей головы небритой, сел на корточки на пол и стал перебирать находившиеся в ящике благовония и эссенции: ладан, мускус, серую амбру, кусочки алоэ; и он нюхал одно за другим так степенно и медленно, что моя душа от нетерпения едва не рассталась с телом. Затем он поднялся и поблагодарил меня и, взяв свою бритву, спокойно приступил к бритью моей головы. Но едва он взялся за это, как вдруг снова остановился и сказал мне:
Ради Аллаха! Я не знаю, право, о дитя мое, кого из вас я должен более благословлять и восхвалять теперь: тебя или твоего покойного отца? Ибо, в самом деле, если я задам пир сегодня, то этим я буду всецело обязан твоему великодушию и твоим щедрым дарам. Но не признаться ли? Ведь все приглашенные мною мало достойны такого роскошного пиршества, ибо все они, как и я, люди простого звания. Но зато все они обворожительны и весьма интересны своими личностями. И если я должен перечислить их тебе, то вот они: во-первых, бесподобный Цейтун, растиральщик в хаммаме; затем веселый шутник Сали, продавец печеного и толченого волошского гороха; Гаукол, продавец квашенных бобов; Гакрашат, продавец овощей; Галиф, подметальщик навоза, и, наконец, Гакареш, продавец простокваши. Все эти приглашенные мною друзья, так же как и я сам, слуга твой, отнюдь не отличаются ни болтливостью, ни неприличным любопытством, но все они добрые ребята, умеющие пожить и способные разогнать чужую хандру. Самый незначительный из них значительнее в моих глазах, чем самый могущественный царь. И в самом деле, ты должен знать, что каждый из них известен всему Багдаду какою-нибудь особенною пляскою и песнею. И если желаешь, я сейчас же пропляшу и пропою тебе пляску и песню каждого из них.