ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ ТОМ VIII
СОВЕТ ВЕСЕЛЫХ И НЕ СОБЛЮДАЮЩИХ ПРИЛИЧИЙ ЛЮДЕЙ
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУК
Тогда Абул Госсейн, окруженный свадебным кортежем, вошел к новобрачной медленно и с достоинством. И, войдя, присел на диван, чтобы показать себе, супруге и окружавшим дамам, как много у него такта и умения держать себя. Потом степенно поднялся с дивана, чтобы принять пожелания дам и отпустить их, а затем уже приблизиться к ложу, на котором скромно ждала его юница, как вдруг о несчастье! он испустил из живота своего, который был полон тяжелым мясом и напитками, шумный до предела пук, страшный и великий. Прочь от нас нечистая сила!
При этом каждая из дам повернулась к соседке и заговорила громким голосом, делая вид, что ничего не слышала, и юница тоже не засмеялась, а принялась звонить в свои браслеты. Но Абул Госсейн, смущенный до последней степени, под предлогом неотложной надобности вышел во двор, оседлал свою лошадь, вскочил в седло и, покидая и дом, и гостей, и новобрачную, умчался в сумрак ночи. И прискакал он на берег моря, где стоял готовый к отплытию в Индию корабль.
В городе Каукабане жил бедуин Абул Госсейн, который отказался от кочевой жизни и сделался именитым горожанином и одним из богатейших купцов.
И сел он на корабль и высадился на Малабарском берегу . Там он познакомился с несколькими уроженцами Йемена, которые представили его царю того края. И царь назначил его на важную должность и дал ему звание капитана своей стражи. И жил он в той стране десять лет, уважаемый и почитаемый всеми, и вел спокойную и приятнейшую жизнь. И каждый раз, как вспоминалось ему неприятное приключение, он гнал от себя это воспоминание, как гонят зловоние.
Но к концу этих десяти лет им овладела тоска по родине, и мало-помалу он стал чахнуть, и беспрестанно вздыхал он, думая о своем доме и о родном городе, и едва не умер он от этой тоски.
Однажды, будучи не в силах подавить желание души своей, он, не простившись даже с царем, уехал тайно в свой родной Хадрамаут в Йемене. Там нарядился он дервишем и пешком пришел в город Каукабан; и никому ничего не говоря о себе, не называя своего имени, взошел на холм, с которого виден был город. И глазами, полными слез, взглянул он на крышу своего старого дома и на соседние кровли и сказал он себе: «Только бы никто не узнал меня! Дай Аллах, чтобы они все забыли о моем приключении!»
И с такими мыслями спустился он с холма и окольною дорогою направился к своему дому. И на пути увидел он старуху, сидевшую у своего порога и искавшую в голове у девочки лет десяти; и девочка говорила старухе:
О матушка, я очень хотела бы знать, сколько мне лет, потому что одна из подруг хочет погадать мне. Скажи же мне, в каком году я родилась?
Старуха подумала немного и ответила:
Ты родилась, о дочь моя, как раз в ту ночь, когда Абул Госсейн испустил свой пук.
Когда несчастный Абул Госсейн услышал эти слова, он повернул обратно и побежал так, что только пятки засверкали. И говорил он себе: «Ну вот, теперь ведут и летосчисление с той несчастной ночи. И будут передавать об этом во веки веков, пока цветы будут появляться на пальмах».
И бежал он и путешествовал до тех пор, пока не прибыл в страну Индию. И вел он горькую жизнь на чужбине до самой смерти. Да сжалится над ним и да помилует его Аллах!
Потом Шахерезада в ту же ночь рассказала следующее:
ДВА ШУТНИКА
И так они старались, что человек сказал себе: «О Аллах! Вижу, что мне остается только ехать в Каир и собственными глазами проверить то, что говорят об этом человеке».
И собрался он, покинул свой родной город Дамаск и отправился в Каир, куда волею Аллаха и прибыл в добром здравии. И тотчас же осведомился он о местожительстве соперника и посетил его. И он был принят со всяким вниманием, широким гостеприимством, почетом и угощением после первых самых сердечных приветствий. Потом оба стали рассказывать друг другу о важных делах на белом свете и провели всю ночь в приятных разговорах.
На другой же день человек из Дамаска сказал человеку из Каира: Клянусь Аллахом, о товарищ, я приехал из Дамаска в Каир только для того, чтобы собственными глазами посмотреть на веселые проделки и шутки, которыми ты беспрестанно смешишь город. И хотел бы я возвратиться на родину, научившись от тебя многому. Не хочешь ли показать мне свое искусство?
Тот сказал:
Клянусь Аллахом, о товарищ, те, кто говорили обо мне, обманывали тебя! Я-то?! Да я едва умею отличить левую руку от правой! Чему же буду я учить такого благородного жителя Дамаска, как ты?! Но так как я по долгу гостеприимства обязан показать тебе все, что есть хорошего в нашем городе, то пойдем погуляем.