Мы уже направились в казарму, но я забыл о ещё одном деликатном деле.
Фёдорович! окликнул я Швабрина.
Не собирался я так по-свойски обращаться к Швабре. Не разрешал он так себя называть. Я догнал его, и уже готовился получать нагоняй за излишнее панибратство в обращении к офицеру. Знал бы он, что в своей жизни настоящей, повидал я побольше его. Ещё кто кого должен по отчеству называть!
Давай, говори, Родин, спокойно сказал он.
У Рыжова невеста есть. Ей бы сообщить. Она, между прочим, дочка полковника Кузнецова из
Знаю Ивана Ивановича. У нас их два таких в училище. Второй Борисов ещё, на тренажёрах. Я тебя услышал, что надо ей сказать. Сделаю, сказал он, закуривая сигарету «Стюардессы». Будешь «стерву»? предложил он мне.
Добров как-то уже предлагал. Отказался, усмехнулся я.
Меня же он и подсадил на них. Болгарская отрава, но неплохая. Ты там, предупреди своих вернее, просьба есть. У вас во взводе, нормальные все вроде ребята, начал говорить Швабрин, прервавшись на подкуривание.
Насчёт нормальности Ивана Фёдоровича пока не полностью уверен, но он крайнее время делает значительные успехи в этом направлении.
Мы нормальные парни, Фёдорович. Вам давно пора это принять, сказал я. Говорите, что у вас?
Большинство офицеров разошлись по домам. Начальники ещё пока на территории, но следить за вами не будут. Давайте сегодня без самоходов? Командиров пожалейте?
Не вопрос, Фёдорович. Доброй ночи! пожелал я, протягивая руку Швабрину. Удивительно, но он совершенно адекватно отреагировал и пожал её в ответ.
Возвращение Артёма в казарму было встречено громкими овациями и одобрительными криками. Представляю сейчас его ощущения, когда на тебя сыплется столько вопросов о произошедшем событии. Год назад и я был в его положении. И завидовать здесь я бы точно не стал.
Любое катапультирование это всегда огромный стресс для организма. По воспоминаниям лётчиков, переживших подобное столь резкое прерывание полёта, боли в спине и пояснице будут преследовать на постоянной основе до конца жизни. Сейчас Артём выглядит вполне себе здоровым и счастливым, стоя в проходе между кроватей.
Запах дыма сначала появился. Нестеров сразу же перехватил управление и стал уводить в сторону от поселений, начал Рыжов свой рассказ. Я давай в эфир кричать
Это мы слышали. Чего дальше было? спросил Костя.
А дальше Николаич кричит прыгать. Я сгруппировался и как по инструкции: правой рукой фонарь скинул, а затем на рычаг отстрела, и как выкинуло вверх. Ничего не видно, темнота, ветер дует. Уже потом только понял, что глаза у меня закрыты, а я уже на стропах и около земли.
И как приземлился? поинтересовался я.
Да не очень. В овраг скатился какой-то, а там этот компост чтоб ему было пусто! Свете отдал комбинезон постирать, так она его выкинула. Вонял ужасно. Вся больница шарахалась.
Про Нестерова Артём немного знал. Катапультировался он после него, а куда улетел не видно.
Всё очень быстро происходило. В больнице потом говорили, что Николаича в окружной госпиталь бы надо отправлять. Операцию быстрее делать, но так и не отправили, сказал Артём.
Ночью мне не сразу удалось уснуть. Я всё также переваривал произошедшие события. Перед глазами до сих пор летящий вниз самолёт и нервное ожидание, что из него выпрыгнут двое близких тебе друзей.
Невольно мне вспомнился страшный сон, который приснился в Антайске с падением самолёта. Конечно, картина совершенно отличалась от той, что была в Белогорске. Тем не менее, не могло ли быть это предзнаменованием?
Готов прыжок громко говорил во сне Артём.
Интересно, а я также кричал после пережитого в прошлой жизни и посадки в поле?
Весь следующий день мы продолжали названивать домой Нестерову, но никто так и не брал трубку. Наверняка Ирина с ним в больнице. Спрашивали у инструкторов, но никто не признавался. Мне кажется, что никто и не ходил к Николаевичу. Сомневаюсь, что все дружно забили на него, но некоторое безразличие к произошедшему ощущалось.
Через неделю полёты продолжились. Время шло к периоду экзаменационных полётов за весь курс обучения на Л-29. К этому нас готовил уже Новиков.
Ну, что, вы ж всё знаете? спросил он, зайдя в наш кабинет. Николаевич в вас души не чаял. Выгуливал вас
Роман Валентиныч, ну мы же не собаки, чтоб нас выгуливать, сказал я.
А кто на спортивном городке постоянно просиживал штаны? Неужели учили там? возмутился он.
Так точно. Это ж методика такая. В непринуждённой обстановке, на свежем воздухе и думается лучше, ответил Макс.
Вот уж эти методики. На природе гулять надо, шашлычок, рыбалка. Эх, а вы такую атмосферу зубриловом портите, махнул он рукой, присаживаясь на стул.
Что расскажете нам про экзаменационный полёт? спросил Костя.
Для начала, что Рыжов его не полетит, поскольку ещё не прошёл период восстановления.
Ну вот почему? Я здоров. Вот документ есть, что «выписан в удовлетворительном состоянии», достал Артём из кармана небольшой бланк со справкой.
Мне можешь не показывать. Без очков не вижу. Нельзя пока тебе. Психолога пройдёшь, осмотры повторные и долетаешь. Успеется ещё, подмигнул Артёму Новиков. Остальные на самолёт после обеда. Там же и практическое занятие проведём. Начальство указало, чтоб прошли повторно тренажи по вынужденному покиданию. Так, а теперь ознакомимся с заданием на сам экзаменационный полёт.
Валентинович сказал, что сложностей с экзаменом возникнуть не должно.
Задание простое, как «стеночка» в футболе «по-спартаковски», рассказывал он, открывая курс учебно-лётной подготовки.
Ну, так себе простое! Штопор с выходом на боевой разворот, «восьмёрка» с креном в шестьдесят градусов и две бочки.
Ну и комплексы пошли, продолжил командир звена. Первый, второй и третий.
Каждый из этих комплексов сочетал в себе различные фигуры и маневры. «Горка» с последующим пикированием, переворот с «Петлёй Нестерова» и косой петлёй. И завершаешь это всё переворотом с косой петлёй и боевым разворотом.
Начать и закончить, Роман Валентиныч! воскликнул Макс.
Там ещё спираль с креном сорок пять градусов в конце, отметил я. А на «закуску» заход по приборам с выходом на привод аэродрома и в расчётную точку.
Это, так называемый, «заход по системе с прямой». Выходишь на аэродром и занимаешь взлётный курс. Далее набираешь до расчётной дальности указанную высоту «полёта по системе», выполняешь разворот на аэродром и летишь на этой высоте обратно. После пролёта привода отворачиваешь на курс в расчётную точку, в которой выполняешь разворот на посадочный курс. Дальность выхода будет намного больше, чем мы привыкли при визуальном заходе по кругу.
Не паникуйте. Тут и без вас сейчас проблем куча. Вон, с Николаичем непонятки
Что с ним? подскочил на ноги Костя.
Бардин вообще тяжелее всех переживал это происшествие. Артём выглядел спокойнее, чем он. Костян даже сейчас был весьма бледен, а руки, которыми он опирался на стол, слегка дрожали.
Тише, Бардин, сказал Новиков, подходя к нему и хватая его за плечо. Живой, живой. Подробностей пока не знаем.
Как вы можете не знать? Что за постоянное враньё? воскликнул Костя, снимая с плеча руку Валентиновича. Ваш товарищ, может, при смерти лежит, а вы тут нам про петли с прямыми рассказываете.
Не истери, Бардин, спокойно сказал Новиков, но его терпению может прийти конец.
Он наш инструктор! А ты крикнул он на Артёма. Кто говорил сфоткаться? Весело вам всем было. Родя только
Я не стал ждать, пока санкции к нашему нервному товарищу применит Валентинович. Схватил лежащую в столе флягу с водой, которую мы всегда носили в летний период, и вылил немного воды на Бардина. В ту же секунду он замолчал, задышав как после бега.