Как в раскаленной печи или паровой ванне. Недолго
и на тот свет отправиться.
-- Но там, по крайней мере, светло.
-- Подумаешь, светло! А разве у нас около полудня не бывает двухчасовых
сумерек?Дажезвездыисчезают,ивдвухстахметрахможноразглядеть
человека. Мало вам этого?
-- А без дела сидеть? Не двигаться? Легко матросу?
-- Давы здесь как сыр в масле катаетесь,слава Богу, здоровы. Аеще
жалуетесь! В прежних экспедицияхи глазамиматросы болели,и отскорбута
умирали. Ведь самое трудное -- позади. Скоро станет тепло, вернетесь к своим
прежним занятиям.
Разговорыразговорами,аположениебылокритическое.Шуткали!
Пятьдесят девять градусов ниже нуля! Попробуйте выжить в такой мороз!
Однажды Констан Гиньяр, отстояв свой срок на часах, взглянул на ртутный
термометр, висевший под фонарем. Там былосорок три градуса, а на спиртовом
-- сорок семь.
-- Да врет он! -- сказал нормандец товарищу.
-- Может, замерз?
-- Сейчас я на него подышу.
Матрос принялся усердно дышать, термометр заиндевел,но температура не
изменилась.
-- А ведь правда замерз... Надо же! Ртутьи то замерзла!.. Не обернуть
ли его перчаткой?
Обернули -- результаттотже. Тогда Гиньяр рукойв перчатке принялся
изо всех сил тереть градусник. Кончилось тем, что он упал и разбился.
Наружу выскочил металлический шарик, твердый и блестящий, как серебро.
Констан взял его двумя пальцами и громко вскрикнул.
-- Что с тобой?
-- Тысяча чертей!.. Как раскаленное железо!
-- Дурак!
-- Ой-вай-вай!.. Ой, Господи!.. До костей прожгло!
Моряк бросил шарик, но поздно: пальцы были сильно обморожены.
Вернувшисьвпомещение, Гиньяр спряталбылоруку, котораяболела и
пухла, но от врача ничто не могло укрыться.
- Что там у вас? - спросил он.
- Ничего!
- Врете! Ну-ка, покажите ладонь... Да здесь ожог! Надобно перевязать.
-- Извините, доктор, не ожог, а обморожение!
-- Что за вздор!..Нескажете правду, явам двапальца отрежу... Не
иначе, как вы задались целью поочередно терять все части тела.
Испуганный матрос признался во всем и получил необходимое лекарство.
С того дняон закаялся прикасаться голыми рукамик металлам.Бедняга
выбыл из строя на две недели и не мог выполнять никакую работу.
Первыми жертвами зимовки сталисобаки. Онине выдерживалиморозови
умиралиотгренландскойболезни.Затриднябольшинствоихпогибло.
Симптомамиэта болезнь напоминаетбешенство, но не передаетсячерез укус.
Лечению не поддается. Двадцать собак, ксчастью, остались живы, в том числе
-- любимцы парижанина.
Нечегоиговорить,чтогибель псов повергла матросов в ещебольшее
уныние.