Спросите любого на Востоке, и вам всякий скажет: «Дайте бване Биггару его охотничье ружье и бифштекс из антилопины после дня трудов праведных и предоставьте ему свободу дышать чистым Божьим воздухом и обращаться лицом навстречу солнцу Господню, а больше ему ничего не надо». Но у меня возникла острая необходимость обзавестись капиталом, чтобы я почувствовал себя вправе признаться в любви. Рози… Я слышал, что вас так называют, и тоже хочу так вас называть… Рози, я люблю вас. Я полюбил вас при первом же знакомстве в Кении, когда вы вышли из автомобиля, а я сказал: «Добро пожаловать, мемсагиб!» Все прошедшие годы я мечтал о вас, и вчера на этой самой скамейке я едва удержался, чтобы не излить вам душу. Но теперь это уже неважно. Теперь я не обязан хранить молчание, так как мы расстаемся навсегда. Скоро я уйду закату навстречу… один как перст.
Он смолк. Но тут заговорила миссис Спотсворт.
— Никакому закату навстречу вы не пойдете один как перст, — твердо возразила она. — Что за глупости! С чего это вы вздумали уходить один как перст навстречу каким-то закатам?
Капитан Биггар улыбнулся печальной полуулыбкой:
— Это не я вздумал уходить закату навстречу один как перст, милая леди. Таков кодекс. Кодекс гласит, что бедный мужчина не вправе просить руки богатой женщины, ибо, поступив так, он бы утратил самоуважение и уже не играл бы прямой клюшкой.
— В жизни не слышала подобной глупости. Кто, интересно, первый затеял всю эту ерунду?
Капитан Биггар чуть-чуть приосанился:
— Кто первый затеял, не знаю, но это закон, который управляет жизнью настоящих мужчин, как Скиффи, и Док, и Субадар, и Огастус Фробишер…
Миссис Спотсворт издала удивленный возглас:
— Огастус Фробишер? Господи Боже мой! То-то мне все время казалось, что знакомая какая-то фамилия — Фробишер. Теперь, когда вы назвали его Огастус… Этот ваш приятель Фробишер, он какой из себя? Такой краснорожий?
— У нас на Востоке у всех лица довольно красные.
— И с маленькими такими усиками, как щеточка?
— И усики щеточкой у нас носят все.
— Слегка заикается? На левой щеке родинка? Один глаз зеленый, а второй стеклянный?
Капитан Биггар был поражен.
— Вот так так! Это Толстый Фробишер! Вы с ним знакомы?
— Знакомы? Еще бы не знакомы! Да я всего за неделю до отъезда из Штатов пела «О, несравненная любовь!..» у него на свадьбе.
У капитана Биггара глаза полезли на лоб.
— Хоуки ва хоо! — воскликнул он. — Фробишер женат?
— А то нет! И знаете ли вы, на ком? На Коре Рите Рокметтеллер, вдове покойного Сигсби Меттеллера, сардинного короля. У этой женщины денег навалом, куда больше, чем у меня. Вот вам ваш кодекс. Когда Огастус Фробишер встретил Кору и услышал, что у нее в кирпичной кладке за камином запрятаны пятьдесят миллионов зелененьких, он что, ушел закату навстречу один как перст? Нет уж, сэр! Он приобрел чистый белый воротничок, вставил в петлицу гардению и — вперед.
Капитан Биггар, шумно дыша, опустился рядом с нею на скамейку:
— Ну и потрясли же вы меня, Рози!
— Вас и надо было растрясти хорошенько. Плетете невесть что с этим своим дурацким кодексом!
— Просто не могу себе представить.
— Немного успокоетесь, подумаете — и все прекрасно представите. Посидите здесь и свыкнетесь с мыслью о том, чтобы пойти со мной к алтарю, а я побегу передам по телефону в газеты о предстоящем в ближайшем будущем бракосочетании между Катбертом… у тебя есть еще имена, мой козленочек?
— Джервез, — тихо ответил капитан. — И фамилия Брабазон-Биггар, через дефис.
— …Между Катбертом Джервезом Брабазон-Биггаром и Розалиндой Бессемер Спотсворт.