А если захотелось нарисовать, так, может, и нарисуешь её, как я тебе описала или как сама представляешь. Интересно было б посмотреть.
Так, сворачиваюсь, слышу ключ в замке. Привет Мише, до связи! С. И.
07.01.2013 Саня
Беззаботно и сонно тянулись каникулы, и неизвестно, кто больше радовался безделью – дети или родители. На исходе первой недели января Ивановы рискнули выбраться на долгую прогулку – впервые после Саниной травмы. Они часто гуляли по окрестным паркам вместе. Когда Вовка был маленький, гуляли втроем, сначала с ним в коляске, потом пешком. Сейчас он, конечно, сопровождать предков отказался, а они не настаивали. Саша собрал в дорогу небольшой рюкзачок с бутербродами, а Сане было поручено заварить в литровом термосе чай. Маршрут на этот раз был выбран чуть покороче обычного, чтобы не перенапрягать Санину ногу, да и январский день короткий, а выбрались они уже далеко за полдень. Собирались пройти насквозь старый парк, посидеть на скамеечке, когда Саня устанет, выпить чаю, потом вернуться домой той же дорогой или на автобусе, если будет тяжело идти.
Так и получилось, как задумывали: долго гуляли и догулялись до великолепного, на полнеба, заката, торжественного в зимней тяжести и насыщенности огненных красок. И так хорошо им шлось по безветренному морозному воздуху, так радостно дышалось после теплой сухости квартиры, и мысли приходили в голову добрые и размеренные. Вот так тихо и уютно пройдут каникулы, а потом начнется первая рабочая неделя, и в кои-то веки работать будет интересно. Наступит весна, которую Саня всегда ждала и смутно беспокоилась, как домашняя утка при перелете над ее двором косяков дикой кряквы. Весной синие сумерки звали куда-то в сырость и неуют, рождая мысли о несбыточном. А летом они будут продолжать достраивать свой дом, он уже почти готов, осталось самое приятное – внутренняя отделка, простор для творческой фантазии. Саша согласился, чтобы мама-сан занялась общим дизайном и сама выбрала фактуры и оттенки.
Так в неспешной беседе они шли по парку, иногда останавливаясь и прихлебывая из кружечек горячий чай. Чабрец, мята, шиповник, душица, иван-чай, а подсластить малиновым вареньем – это был любимый Санин рецепт, из детства принесенный в ее семейную жизнь. И так хорошо шлось рядом с мужем, и говорили они о чем-то таком спокойном и необязательном, что Саня, даже не задумываясь, в тон этой уютной беседы, продолжила свою прилетевшую мысль:
– А помнишь, я в ноябре переписывалась с Настей, ну, моей однокурсницей, художницей, помнишь? Тут, в общем… ну, в лабораторию зашла одна наша общая знакомая, так она сказала, что у Насти личная жизнь налаживается. Здорово, да?
И в ответ было ей легкое и тихое, словно бы ниоткуда:
«Проститутки иногда тоже выходят замуж».
Саня поперхнулась радостными словами, готовыми сорваться с языка. Она закашлялась, оступилась, и ей пришлось крепче схватиться за руку мужа.
– К… кто? Что ты такое говоришь, Саша?
Саша, не сбавляя шаг, молча смотрел сквозь черный частокол деревьев на огненный апельсин солнца, опускающийся к горизонту. Световой столб пылал в морозном воздухе яснее и оранжевей, а небо постепенно приобретало зеленый оттенок. Он удивленно перевел глаза на свою руку, в которую вцепилась Саня, на ее лицо.
– Что? Что случилось, радость моя?
– Ты… ты что сейчас такое сказал? Про Настю? Про то, что… кто выходит замуж?..
– Про какую Настю? Да ты что, Санечка, что с тобой?
– Ты… только что…
– Но я ничего не говорил. Саня, что с тобой? Опять?..
Саша беспокойно и пристально смотрел в ее несчастные глаза, которые уже наливались влагой, склонился, стирая перчатками соль с ее щек. Он уже звонил в службу такси и вызывал машину сюда, прямо к воротам парка, он прижимал ее к себе, он говорил: «Прости меня, я должен был предвидеть, что ты перенапряжешься, я должен был»! А Саня сидела на скамейке, смотрела на бессмысленный термос и пластиковые кружечки, и слезы застилали ей глаза, туманили очки, капали с кончика носа.
07. 01. 2013 Настя
Саня дорогая, привет!
Вот я и вернулась. Сил нет, до чего славно провела время! Жалко было уезжать. Сижу сейчас у себя на кухне за ноутом, а перед глазами – лес, снег, небо, замерзшее озеро. Красота неимоверная. Была уже сегодня на работе, так толком ничего и не сделала, мысли все еще там, в зимнем королевстве, на турбазе.
Какие там возвышались сосны, просто золотые свечи над сугробами! А ели, представляешь, высоченные, и до самых макушек в снежном облачении, как настоящее сборище великанов. Вечером среди них страшно бродить. И так хорошо было от того, что хозяева на турбазе елку организовали искусственную. Просто представить невозможно, что вот такую зеленую даму срубят, куда-то поволокут. Да даже и не срубят, а просто отряхнут от снега и облепят дурацкой мишурой. А озеро, Саня! Огромное ледяное стекло! Правда, оно таким было недолго – завалило снегом. Я ходила к нему смотреть закаты. Совсем рядом с турбазой с огромного обрыва – под ногами корни сосен сплелись и обросли ледяными доспехами, вниз уходит песчаный скат, припорошенный снегом, такой крутой, что подойти к краю страшно, внизу чаша льда в снеговых торосах, дальше – полосы леса и тумана, чем дальше, тем прозрачнее. У самого горизонта просвечивают, когда солнце уходит за край земли. А ближние вершины елок горят красным или оранжевым. Я как это увидела, на следующий же вечер привела туда мою группу – людей, желающих порисовать на моих мастер-классах. А потом позже мы это рисовали, и я рассказывала им, как разводить тон, как размывать полосу тумана, как идти от светлого к темному. В акварели же не так, как с акрилом, все наоборот.
Это тоже было здорово, Сань, то, что мне удалось столько порисовать с людьми. Хозяева турбазы – Деля с Костиком – предложили заменить неприехавшего художника. Я сдрейфила поначалу, но так интересно стало – получится ли. И получилось! И так приятно было чувствовать, вот, помню, как меня саму когда-то учили, а теперь показываю другим – и у них получается. Я, конечно, подрисовывала там одному-другому, но это же не важно. У нас на турбазе жила одна маленькая девочка, тоже Настя. С родителями, понятное дело, – дочка хозяев. Нас с ней так и звали к концу – Настя-маленькая и Настя-большая. Вот кто схватывал на лету! А за ней и другие совсем перестали бояться ярких красок, а то ведь уроки в Интернете все читают, а там – разведите краску, сделайте прозрачную заливку, и все такое нежненькое, серенькое, благородненькое. Ну да, акварель – забава скучающих девиц, все должно быть деликатно. А мы отрывались с цветом, как чумовые младенцы. Обожаю!
Саня, я такая счастливая сейчас сижу. Пялюсь в монитор, качаюсь на стуле, а счастье наполняет меня до краев. Закрываю глаза и чувствую, как оно распирает под темечком, и волнует, и беспокоит. Мне так хорошо.
Хорошо, что я поехала на турбазу. И хорошо, что вернулась. Конечно, красоты жалко, но если бы я еще там осталась, меня бы порвало на сотню маленьких тузиков. От бездействия. Я там столько всего передумала – о себе, о том, как мне жить дальше. Столько нужного вспомнила, благо, было время вспоминать. И у меня все так хорошо выстроилось в голове. Не программа до конца жизни, не подумай! Но, мне кажется, я теперь точно знаю, что меня догнало там, еще в декабре, и продолжает быть со мной сейчас. Сила моя, надежда моя, упование мое. Мой дар. Я знаю, такой счастливой, как сейчас, я не буду вечно. Но такой несчастной, какой была недавно, тоже больше не буду. Уже никогда! Клянусь! Не отдам, не отпущу и не просру.
И чем заняться в ближайшее время, я тоже знаю. Хотя мне и страшно. Ну да, если ничего не делать, веселее не станет. Сдается мне, точку невозврата я уже прошла – на турбазе, в ночь с тридцать первого на первое.