Наверное, после этого сна я тоже себя немного простила. Не до конца. До конца все равно не выйдет.
Ну вот, рассказала. Плачу сижу. Чака мой был славный пес. А я – трижды дура.
Тоже хочу тебя спросить. А тебе когда-нибудь снились сны, которые потом сбывались? Не говори, если не хочешь. И не общайся, если не хочешь.
Настя
С уважением
Anastassija Lutikova
25.12.2012 Саня
«Настя, привет.
Ни за что не поверишь – сижу в кабинете шефа за его личным компом, вышла в сеть и, как видишь, пишу тебе. У нас сегодня корпоратив, если можно этим новомодным словом обозвать лабораторные посиделки с варёной картошкой, лососем собственноручного андреичевского засола и многочисленными салатиками от наших учёных дам. И вот: стол уже накрыт, все в сборе, и тут в лабу являюсь я в узких брючках (Ты не представляешь! Какое это удовольствие! Какое стопроцентное, незамутнённое ничем счастье и свобода в первобытном протоплазматическом бульоне! Когда с ноги снимают гипс!), так вот, в узких брючках, приталенном пиджаке с праздничными блёстками и с палочкой, практически тросточкой. Жаль, без канотье. Я припоздала к праздничному столу, и мои уже слегка потеплевшие коллеги, естественно, тут же попросили меня вскочить на стол и сбацать им чечётку. Пришлось изобразить пару осторожных коленец вокруг тросточки, но не удалось отделаться от «кубка большого орла», а попросту говоря, шампанского в мерном цилиндре.
Насть, я тут, пока у меня есть время и прекрасная причина не участвовать в танцах, попытаюсь внятно рассказать, вопреки этому мерному цилиндру, в чём была моя идея и чем ты тоже заинтересовалась – помнишь? – в предыдущем письме. Если тебе всё ещё интересно, конечно. Напомню, ключевые слова – «микробный дождь». Я тогда подумала: ну хорошо, если отложить в сторону истерические эмоции передачи для домохозяек, то рациональное зерно в этом есть. Где можно ожидать большего количества микроорганизмов, как не в микробиологической лаборатории, в которой не заботятся о том, чтобы их стало меньше? Ты вот представь: старое здание, стены местами толстенные кирпичные, местами – из фанерных сеток и газет позапрошлого века, в углах четырёхметровых потолков – плесень от многочисленных протечек, в трещинах деревянных столов можно сыскать, я думаю, реликтовые формы протозоа. Плюс толпы студентов, которым на занятия вообще-то положено носить сменную обувь, но они так чистосердечно в ответ на замечания удивляются: «а зачем?». Мой вывод был совсем короткий и простой: невезучей Алексеевой ни за что не выделить свою чистую культуру в тех условиях, в которых ей приходится работать. Есть, конечно, люди вроде нашей Анны Константиновны или Маруси, у которых это получается, но, во-первых, для Алексеевой сама эта работа силами Андреича из рядовой диссертации перешла в высшие категории дела чести, во-вторых, хорошие руки в плохих условиях могли бы сделать что-то стоящее, но для плохих рук единственный выход – создать хорошие условия. И тут меня словно что-то пробило, Насть. Это случилось ещё дома. Пришла ясная и чёткая мысль: я могу сконструировать зонтик от микробного дождя. Тут же, конечно, пришла и вторая: вспомни своё место в штатном расписании, сиди, не рыпайся, от тебя ничего не зависит. Но тут я придумала отличный контраргумент, и это была уже вторая по счёту ясная мысль: пусть всё это будет игрой. Я, Александра Иванова, хочу сыграть в игру под названием «Гениальная уборщица защищает диссертацию Алексеевой», и если я её проиграю, то вернусь к исходной точке – тоже неплохо. Насть, я пока сидела дома в последнюю неделю больничного, пока сидела и не отвечала тебе, хотя было что сказать, – читала в Интернете ГОСТы, МУКи и СанПиНы – хорошо звучит? В какой-то момент поняла, что зарылась в информацию с головой, что её избыточно для моих непривычных думать в эту сторону мозгов и я просто тону и выплыть не могу. Тогда выбрала для себя путь попроще, как мне показалось, – из гималайских километров слов и цифр сформировала скромненький запрос: чем можно мыть полы, стены и мебель так, чтобы воздух в лабе стал чище. На этом пути продвигалось легче, и я мало того что уяснила для себя названия нескольких дезинфектантов (собственно, понятие «дезинфектанты» для меня тоже было новостью после моих многолетних вёдер с раствором дешёвого стирального порошка), так ещё и выяснила, где их покупают. Ну а продолжение этой истории случилось уже сегодня».
Саня оторвалась от клавиатуры, сняла очки, зажмурилась, потерла виски. Голова начинала болеть. Не стоило ей пить полусладкое шампанское, тем более в этом дурацком мерном цилиндре содержалось ровнехонько двести миллилитров веселых пузырьков, не считая пены. Потом был основательный крабовый салат от Евгении Павловны и куски тунца вперемешку с крупно порванными листьями «айсберга» и помидорками-черри от Маруси – она творческая девочка и вообще умница таких масштабов, что ее положительность временами начинает раздражать. Сане хотелось наесться, чтобы хмельное состояние от выпитого залпом шампанского ушло в той мере, чтоб язык не заплетался, но смелость осталась. Смелость очень нужна была для разговоров сперва с Алексеевой, потом с шефом. В их лаборатории не возбранялись и даже приветствовались рабочие разговоры по праздникам, и бывало так, что застолья превращались в научный диспут. Было в этом что-то из славных времен понедельников, которые начинались, как известно, в субботу, и шеф всячески поддерживал эту традицию.
Алексеева была груба и честна. «Санька, не пойму, тебе-то это на кой ляд? —спросила она, решительно воткнув окурок в чашку Петри, стоявшую для этих целей на лестничном окне. – Корячиться по углам и стенам, выковыривать грязь, гадостью всякой травиться? Выслужиться перед Андреичем хочешь? Зачем?» – «Я не хочу выслужиться, – говорила Саня. – Ты же знаешь: моя работа меня устраивает, и знаешь, почему. Я хочу проверить свою догадку, считай, пари сама с собой заключила. А если попутно получится тебе помочь – ты что, не рада будешь? Ты уже полгода мучаешься с этим своим дрожжевым штаммом, давай дадим ему шанс не сдохнуть».
«Так вот, Насть, для начала был разговор с Алексеевой, я тебе про неё писала когда-то. Девица неплохая и даже неглупая, но какая-то непутёвая, и вообще всё в ней с частицей „не“. Ни науку двигать, ни в личной жизни устроиться не получается, а тут ещё угроза выселения из общаги, если из аспирантуры вылетит, и будущее вообще смутно и неопределённо. Она щетинилась и всячески делала вид, будто не понимает, чего мне от неё нужно, но в конце концов согласилась, что от моей супер-пупер-уборки хуже её дрожжам точно уже не будет. И мы вместе пошли к Андреичу. Он для начала угостил нас лососем. Я тебе скажу, лосось этот – нечто, должное непременно входить в обязательный список дегустации для каждого цивилизованного человека. Рецепт засолки Андреич, естественно, держит в секрете, знаю только, что там присутствуют соль, сахар, коньяк и розовый перец. А потом мы уселись по обе стороны от шефа, пока наша молодёжь танцевала, и я изложила ему суть моего „пари“, как мы уже обозвали наш совместный с Алексеевой проект. Ну, тут надо знать Андреича. Он тут же включил свою песнь про презренных фармацевтов и Настоящего Микробиолога, и вообще, где вы, Сашенька, насмотрелись этих глупостей? Какие британские учёные вам всё это нашептали? Ваши ламинарные боксы – для буржуев и фармацевтов-выпендрёжников, а Настоящий Микробиолог – в пламени спиртовки на лабораторном столе, а то и в поле в палатке… а я ему – а всё же, вот адреса, где выпускают средства, которые я прошу купить, и по канистре каждого мне хватит на три месяца ежедневных уборок, я рассчитала. Он мне – это пижонство, да вам кубатура помещений не позволит добиться чистоты, а Настоящий Микробиолог должен не бегать от микробов, а каждого знать в лицо, а я ему – а ещё можно оптом сменить наши выгоревшие ультрафиолетовые облучатели на новые, мощные. „Не вели казнить, вели миловать, Владислав Андреич!“ Ну, тут немного Алексеева встряла: я, говорит, обещаюсь этот месяц поработать усердно и со всеми возможными предосторожностями. Андреич: а что вам раньше мешало… Чувствую, разговор в другую тему уходит. Поймала шефа за хвост в последний момент – покупаете, спрашиваю, Владислав Андреич? Уломали мы его, Насть. И пошли танцевать втроём. Только я устала скоро, и голова разболелась. Он меня к себе в кабинет отвёл, посидите, говорит, отдышитесь, а то у меня такое впечатление, что вы малость не в своей тарелке сегодня, Сашенька. Эйфория от выхода на работу, понимаю. Вот комп включаю вам, чтоб не скучали, хотите, пасьянс разложите или новости в Интернете почитайте. Ну, он ушёл, а я, как понимаешь, сразу в свой почтовый ящик».