– Ты не думай, он на самом деле вовсе не такой идиот, как тебе могло показаться. Он у нас вообще великий химик. Правда, теоретик, так что когда что-нибудь смешивает, обычно половину пробирок бьет. И про все остальное в жизни мало что понимает – потому в Галатею и поверил. Можешь догадаться, что было дальше?
Стас мог представить себе несколько вариантов современного развития древнего мифа, но ни в одном из них не был уверен настолько, чтобы вмешаться в страстный монолог Лилии. Однако голос неожиданно подал сам Олег:
– Надоела она мне просто до судорог, – тоскливым басом поведал он.
Все это время хранивший молчание Буряк решил внести свою лепту:
– Нет, она, конечно, хороша как картинка, весела как птичка, покладиста как… как раскладушка – в общем, обладает всеми возможными достоинствами. И учится всему легко. Даже помогает теперь Олегу в работе – вот только он уже лет тридцать ее видеть не может. Живет то у одного, то у другого, а домой приезжает только поработать – да и то с ней не встречается. Видать, в глубине души все с самого начала понимал: лабораторию себе придумал в подвале.
– Там такой подвал… – мечтательно протянул Олег, отстав наконец-то от тумбочки. – Считай, минус пятый этаж…
– Коля, ты же у нас знаток человеческих душ? Так объясняй! Видишь, как он удивлен? Тоже, наверное, в Галатею до сих пор верит… – саркастически кивнула Лилия в сторону действительно мало что понимавшего Стаса.
– А что тут объяснять? – пожал плечами Николай, снова наполняя свою чашку чаем. – Не может творение быть больше творца, вот ведь беда какая… Все, что его любимая могла, вложил в нее он. И все, чему она потом научилась, тоже дал ей он. А поскольку он знал про нее, получается, все, то говорить с ней ему было не о чем. Вот и все. Банальная история. Никакой Галатеи. Не может быть любви, когда человек тебе не интересен. Страсть – пожалуйста, но это ж недолго…
Дав Стасу минуту на осмысление услышанного, Лилия требовательно спросила:
– Веришь теперь, что им здесь все обрыдло? Ты с твоим вирусом для них, можно сказать, просто манна небесная. Правду я говорю, дорогие мужчины? – Лилия даже бровью не повела в сторону, но Олег с Николаем все-таки кивнули. – Не врала я тебе? Все по-честному?
Подумав немного, Стас вынужден был признать:
– По-честному.
И тогда Лилия отбросила вилку, которую на протяжении всей своей речи напряженно вертела в руках, поднялась и перешла на другую сторону стола – так, чтобы видеть всех троих говорунов.
– Все это я говорила для него. Чтобы не считал, что его втемную используют. А теперь буду говорить для вас.
Она повернула голову к Стасу, пристально глядя на его правый висок, и провозгласила:
– Итак, господа, мы все живем здесь столько лет, что он в это даже не верит. Кстати, – на секунду обратилась она к Стасу, – к твоему сведению: я здесь тоже уже около ста лет. Мы с вами все знаем про парцелов с инфинитом на левом виске. А теперь – внимание, вопрос: что вы, господа, можете сказать про парцелов с инфинитом на правом виске?
Она подошла к Стасу и очень эротичным движением обвела его давно уже переставшую зудеть пурпурную восьмерку, интимно глядя ему в глаза. Стас не очень понимал, как полагается отвечать на сексуальные заигрывания особы более чем ста лет от роду, поэтому на всякий случай смущенно отстранился.
Лилия снова отвернулась к своим друзьям и так же томно поинтересовалась:
– Так что вам, мои славные друзья, известно про таких парцелов?
Николай недоуменно пожал плечами:
– А что тут скажешь? Лично я таких не видел. Боюсь, Олег тоже.
Бородатый пупс согласно закивал: ясное дело, он таких тоже не встречал. Буряк продолжал молча истово таращиться на Лилию.
– Ну и о чем нам это говорит? – настойчиво продолжала она.
Все четверо смотрели на нее с разной степенью непонимания в глазах, но, похоже, Стас был удивлен меньше всех. Может, за последние дни он просто отвык сильно чему-нибудь удивляться? Как говорят физиологи, запредельное торможение. Удивляешься, удивляешься, удивляешься – а потом устаешь удивляться. Сил удивляться больше нет.
– Черт вас дери! – с досадой воскликнула Лилия. – Он – особый, вы разве не понимаете?! С ним все должно быть как-то по-другому, чем с нами!
– И как именно – по-другому? – иронически осведомился Николай.
– Так то-то и оно, что неизвестно. А значит, может быть все что угодно. Например, он может найти карты Галилея… – вкрадчиво проговорила Лилия и умолкла, выжидающе глядя на говорунов. Те какое-то время ошеломленно молчали, потом, как по команде, все сразу повернулись и воззрились на Стаса.
Он пометался взглядом между четырьмя обращенными к нему лицами и озадаченно спросил:
– А что такое «карты Галилея»?
Все четверо по очереди переглянулись, будто передавая друг другу невидимую эстафетную палочку, но заговорил, помявшись, Буряк: видимо, за все, что касалось естественных наук, в этой компании отвечал именно он.
– Прости за краткую лекцию… – откашлявшись, проговорил он. – В общем, все здесь началось с Галилея. Это он нашел… ну, или создал… этот мир. Сидел под домашним арестом после своего отречения – вот и придумал. Почему-то мне кажется, что ему под этим арестом не нравилось. Мечтал о другом – вот здесь и оказался.
– Случайно попал или специально оказался? – уточнил Стас, слабо веря своим ушам.
– Да кто ж теперь поймет?! – Буряк недоуменно вздернул брови, отчего вся его обильная легкая шевелюра затрепетала. – Просто известно, что он был первым. И не спрашивай, откуда! Прими как данность: это так.
– То есть он до сих пор здесь живет?! Насколько я знаю, тот Галилей, который… короче, земной Галилей ведь с собой не покончил? Лет до восьмидесяти прожил, по-моему. Значит, морталом он точно не стал?
– Морталом не стал, а жив ли… Опять же – кто знает? Вирусов с тех пор прошло много, а жил он отшельником… Так что неизвестно. Может, жив, а может, и умер. Все-таки почти четыреста лет прошло. Да и какая разница?! Все равно никто не знает, где его искать.
Стас судорожно пытался собрать воедино копошившиеся в голове обрывки мыслей, потом поспешно ухватился за возможность задать еще один вопрос:
– А причем здесь карты-то?
Буряк прошелся по комнате и постоял у окна, глядя на сиреневые закатные облака. Наконец он резко повернулся, засунув руки в карманы, и торжествующе цокнул языком:
– Вот тут-то и начинается самое интересное… Считается, что он разработал теорию, которая позволяет перемещаться между всеми нашими Землями.
Всеми?! Да что ж это такое: что ни ответ, то сто новых вопросов! Может, просто перестать спрашивать? Но остановиться Стас уже не мог:
– И сколько же этих… наших Земель?
– Обычно речь идет о трех: та, которая бывшая наша, здешняя Другая Земля – и Третья. То есть та, которая от Другой Земли отстает еще на одну минуту, а от бывшей нашей – соответственно, уже на две. Больше мы, честно говоря, про ту Третью Землю ничего не знаем. Но если можно отстать от реальности на одну минуту, то можно, наверно, и на две, и на пять…
Стас поразмыслил немного и медленно подытожил:
– То есть если найти Галилея и получить от него эти ваши карты, то можно и на нашу Землю вернуться, и еще на какую-нибудь попасть? До сих пор никто Галилея не нашел, вы даже не знаете, правда все это или нет, но ты, Лилия, считаешь, что именно я могу это сделать?! Причем только потому, что у меня этот шрам дурацкий не на том виске?
– Ну, если ампутировать твои избыточные эмоции, то именно это я имею в виду, – хладнокровно подтвердила Лилия.
– А зачем их вообще искать?
– А ты у Олега спроси, – невинно подсказала Лилия. – У него дружок тут один есть, Парамонов…
– И что Парамонов? – задиристо поинтересовался Стас.
Олег долго хмыкал, чесался, вертелся на стуле, но потом все-таки сообщил:
– Парамонов врач, – и снова наглухо замолчал.
– Давай-давай! – с досадой поторопила его Лилия. – А то такими темпами мы все здесь ночевать останемся.