– Красная дача с белыми углами.
Тарн сделал знак – садись с нами. Он открыл дверь, и я влез на заднее сиденье.
– О'кей, – сказал я. – Так кто тебя сориентировал?
– Сначала скажу тебе нечто другое, – буркнул он, насупясь. – Густав Далль разбился.
Я сидел совсем недвижно.
– Знаешь, что я думаю? – сказал Тарн. – Я думаю, что тебе надо было бы это дело вести аккуратнее.
Он глубоко затянулся сигаретой и прищурился, глядя на меня.
– Я думаю, это ты лишил его жизни.
Потом выпустил дым и добавил:
– Ты шествуешь, словно ангел смерти.
Янне стоял возле белого форда. Он беспрерывно говорил по радио. Кнаппен сновал вокруг и фотографировал. Гугге помогли сесть, но руки у него были связаны за спиной. Ирландец лежал на гравии. Глаза его были зажмурены, он дышал со свистом. Видно, на него уже накатила боль.
– Значит, так, – сказал Тарн. – Он кинулся к «вольво». Ты думал, что у него там оружие. Поэтому ты выстрелил, так?
Я медленно покачал головой.
– Тарн, – сказал я, – этот сволочной садист убил Юлле. И он же изнасиловал дочку Юлле. Так что я взял и отстрелил ему яйца. Сзади.
Мы стояли молча, глядя на ирландца.
– Этого я не слышал, – сказал Тарн.
Запах дыма щекотал ноздри. Ветер улегся, издали доносился птичий щебет.
– Ты и раньше стрелял в людей, – сказал Тарн.
– Я раньше застрелил одного человека. Тогда я спасал свою жизнь. Это было необходимо.
– Один раз – это ни разу, – сказал Тарн. – А вот два раза – уже привычка.
Зверь вернулся от «пежо». Он убрал свой арсенал, засунул его в мешок. Но большой армейский браунинг ирландца торчал у него за поясом.
– Так вот, насчет Густава Далля, – сказал Тарн. – Это было самоубийство. Он слетел с автострады у Русерсберга, где она постепенно уходит влево. У полиции есть свидетели, которые утверждают, что «порше» делал более двухсот.
Это, должно быть, случилось всего через несколько минут после моего с ним разговора.
– Так кто же тебя сориентировал? – спросил я. – Кто тебе звонил ночью?
Тарн снял шляпу и причесал волосы пальцами, как гребенкой. На поляне начинало теплеть.
– Это было совсем не так, как ты думаешь. – Похоже, усталый Тарн проспал ночь, не раздеваясь. – Звонил твой добрый друг, Карл Юнас Бертцер. Он ничего не знал, но в этой отрасли разбирается. И высчитал, что это должен быть валютный автомобиль. Он не ориентировал. Он чертовски здорово все угадал.
– Бертцер много знал. Это ты его надоумил, а? Ты ему сообщил все, что узнал?
Тарн мял пальцами шляпу и молчал.
– Ты все время у меня на пятках сидел, – зло сказал я.
Он холодно посмотрел на меня:
– По большей части я шел впереди тебя.
– Ответь мне тогда на один вопрос: кому звонил Юлле? Когда ознакомился с дискетой.
– Твоему доброму другу, Бертцеру.
– Ты уверен?
Тарн кивнул:
– Бертцер сам об этом рассказал. Он сказал также, что сделал ошибку: позвонил в «Сентинел». Но позвонил не владельцу, Густаву Даллю. И не директору‑распорядителю Янне Нуккеру. Он позвонил своему старому другу и оруженосцу – шефу по безопасности Роланду Ханссону. – Тарн огляделся: – Кстати, а где он?
Я пожал плечами.
– Я его отпустил. Не хотел стрелять в еще одного.
Мы постояли молча. Где‑то далеко завыли сирены. Я устало зажмурился, подставив лицо теплым лучам солнца.
Очень не хотелось оставаться здесь. Хотелось уехать отсюда. Впереди была лишь унылая развязка. Длинные объяснения с людьми, которые не принимают простых фактов, потому что простые факты могут показать, какие эти люди дураки.