Ролле медленно поднял руки и развел их в стороны.
– А теперь я пойду к машине, – сказал он любезно, – и уеду отсюда.
Он взглянул на меня, прежде чем повернуться. Потом опустил взгляд и двинулся к «вольво».
– Тебе придется стрелять, чтобы меня остановить, – сказал он.
Я опустил тяжелый пистолет.
– Не к той машине, – сказал я.
Ролле обернулся и взглянул на меня, посмеиваясь.
– О, прости, я забыл, – сказал он. – Деньги!
Я прошел с ним до черного «БМВ» и обыскал машину. Ни оружия, ни денег. Пусто.
– Мы ее одолжили на долговременной стоянке, – сказал он с улыбкой.
Зверь подошел, ступая по гравию. Я передал ему тяжелый пистолет. Он поставил его на предохранитель и сунул за ремень.
Ролле улыбнулся ему, садясь в «БМВ». Он спешил. Машина покатилась вниз по склону еще даже до того, как заработал мотор.
Я повернулся к Зверю.
– Ну, что с ним?
– Ты в такое местечко ему пульнул! Жить‑то он будет. Но до самый свой смерть будет петь фальцетом.
Мы разорвали простыню и забинтовали окровавленного ирландца.
Он с ненавистью глазел на меня, но не говорил ни слова. Светлые глаза горели злобой. Гугге мы связали по рукам и ногам.
– Это не я, – попробовал он оправдаться.
– Слушай, – сказал я, – этот ирландский садист никогда бы не справился с Юлле в одиночку.
Он замолчал. Но снова пустился в разглагольствования, когда пришлось отвечать на вопросы.
В доме можно было ходить по щиколотку в деньгах. Люк в овощной погреб под кухней был открыт. Там стояли мешки с деньгами от первого ограбления броневика, в Фарсте. Сегодняшняя добыча была погружена в «вольво».
Они собирались ехать в Хельсингборг. В Йончёпинге ждал специально оборудованный фургон. В нем они хотели спрятать деньги. Гугге охотно во всем признавался, детали так и перли из него.
План был простой и эффективный, незамысловатый, без выдумок.
Он не имел никакого понятия, кто жил в Бьоркбакка. Они просто выбрали этот дом среди прочих, вломились внутрь и обосновались там еще до ограбления у аэропорта. Телефона в доме не было.
– Я съезжу за помощью, – сказал я Зверю.
Солнце согрело поляну. В лесу пахло дымом – какой‑то дачник жег мусор. Запахи осени. «Лейка» болталась у меня на груди. Я пытался вспомнить, а успел ли я что‑нибудь снять.
В «вольво» было жарко. Как раз когда я садился за руль, послышался звук мотора. Я выскочил и побежал через поросший лесом бугор вниз к дороге.
Это был белый форд. Тарн, Янне и Кнаппен. Казачий патруль охотников за новостями.
– Эй, стойте, эй! – Я бежал, крича на ходу. Они увидели меня и затормозили, хотя и без особого энтузиазма.
Тут я зацепился ногой за сук. Перевернулся в воздухе и грохнулся на задницу аккурат перед белым фордом.
Кнаппен глядел, ухмыляясь, из окна.
– Слушай, сделай это еще раз, а? Я не успел щелкнуть, когда ты кувыркался.
Я ругался, вставая и отряхиваясь. За Кнаппеном ухмылялся Тарн, зажигая сигарету.
– Вы не могли бы на следующем круге бросить открытку для полиции? – сказал я. – Нам не помешала бы «скорая помощь» и несколько смазливых медсестер, да еще инспектор, который бы вел запись своих вопросов, да и ответов.
Тарн быстро спросил:
– Вы их взяли?
– Мы их взяли, – сказал я. – Поехали к нам, в гости. Может, и кофе сварим.
Янне уже разговаривал по радио. Небось теперь проснутся и в полицейском участке в Мэрста?
– Первый поворот налево, – сказал я. – Красная дача с белыми углами.
Тарн сделал знак – садись с нами.