С дороги, по которой мы прикатили, донесся звук работающего мотора – кто‑то ехал. У Мика в руке появился автоматический пистолет, большой армейский браунинг.
– Hurry up!– донесло ветром его крик. Мы стояли неподвижно, а он смотрел прямо на нас. Потом он повернулся, не заметив нас за стволами, и вошел в дом, держа пистолет в руке.
Я беззвучно перевел дух и выругался:
– Этот чертов Тарн!
Зверь уже добрался до угла дома. Он махнул мне рукой. Пригибаясь, я пошел к нему. Двор был покрыт гравием, у дома этого хрусткого гравия было особенно много. Зверь покрутил головой, оскалил зубы и погрозил кулаком. Я ступил на гравий.
Мик откроет стрельбу. Мик наверняка откроет стрельбу. Можно справиться с ним только одним способом. Дверь распахнута, быстро за эту дверь и – ждать.
Еще шаг по гравию. По‑моему, звук был подобен грозовым раскатам. Теперь я был так напуган, что ничего не оставалось, как шагнуть сразу два раза. И вот я стою за открытой дверью, прижавшись к стене.
Зверь кивнул и улыбнулся. Легкая у тебя нога – явно думал он. Я осклабился ему в ответ. Холодный пот лился по мне ручьями.
В доме разговаривали. Гугге и Мик, по‑английски.
Вдруг послышались тяжелые шаги – кто‑то шел к двери, грохоча по деревянному полу. Прямо ко мне. Все это происходило как‑то слишком быстро.
Из‑за двери вышел ирландец, направляясь к «вольво». В опущенной вниз правой руке он держал пистолет. Я сделал большой шаг, ступил на гравий, схватил обрезанный дробовик обеими руками и врезал ему выше локтя. Кость хрустнула – я сломал ему руку.
Он закричал, поворачиваясь ко мне. Но рука висела, парализованная, а пистолет упал на землю.
Уголком глаза я заметил, что Зверь проскочил за мной.
Кто‑то крикнул в доме.
Я еще раз замахнулся ружьем, целя ирландцу в лицо. Мое личико все еще болело, я почувствовал это, когда оно сморщилось в жестокой усмешке. Он отшатнулся, схватился за парализованную руку. Этого мне хватило, чтобы нагнуться за пистолетом и выпрямиться, держа его в руке.
– Live or die,– прошипел я ему в лицо. – Выбирай сам.
Это он понял и без перевода.
Когда Гугге появился в дверях, я стоял наготове, с оружием в обеих руках. Джек из Техаса не смог бы сделать это лучше. Гугге уставился на пистолет, разинув рот. Тут к его шее прикоснулось мачете, острое как бритва. От Зверя уж никуда не денется.
Я прижал палец к губам:
– Тс‑с!
Но ирландец не послушался. Он быстро повернулся и побежал к машине.
Я брякнулся на колени, на гравий, проверил тяжелый браунинг – заряжен ли и снят ли с предохранителя. Затем тщательно прицелился и выстрелил ему туда, куда мужчина меньше всего хочет, чтоб ему стреляли.
Пуля опрокинула его на землю.
Я подбежал к двери и крикнул:
– Ролле, выходи. Руки над головой!
Спокойный голос отозвался:
– Выхожу. Здесь оружия больше нет.
– Выходи медленно. Руки повыше.
Зверь пнул Гугге ногой и свалил его на землю. Кончик мачете он держал вплотную к его спине.
Ролле, загорелый и уверенный, улыбался, выходя из дверей. Он взглянул на ирландца, на Гугге, на Зверя и на меня.
– Кто из вас повесил Юлиуса Боммера? – спросил я.
Ролле показал кивком и опустил руки.
– Эти двое, – сказал он.
Я наставил пистолет ему прямо в лицо.
– Но ты там был, после?
Он улыбнулся, глядя в землю:
– Мы были в доме одновременно, ты и я.
Я промолчал. Зверь опустился на колени возле ирландца.
– Мне надо было забрать дискету. На ней – весь наш план.
– Значит, это ты ехал на «порше» Густава?
Он кивнул, улыбаясь своей вежливой улыбкой.
– Что ты понимаешь в компьютерах?
– Ни хрена не понимаю.