Агент кубинской разведки.
Он якобы ездит в Денвер, умело обращается с карабином; человек во взятой напрокат машине с нью‑йоркскими номерами – его связной. Теперь все становится совершенно ясно…
– По лицу вижу, ты понимаешь, – заметил Рауль.
Теперь надо говорить правду. Быстро. Спасать себе жизнь. Спасать Рики, маму. Правду.
– Да, я ездила в Америку.
– Сними шапчонку, – попросил он. – Дай взглянуть.
Стянула с головы бини. Он осмотрел повязку.
– Царапина. Особенно не гордись, Меркадо. Я однажды видел человека, который получил пулю между глаз и через две недели уже сражался в наших рядах. В горах дело было, – поведал он.
– Повезло человеку.
– Как сказать. Потом пришлось повесить его за изнасилование… Так кто же убил твоего отца, офицер Меркадо?
– Человек, по имени Юкилис, он…
– Моему терпению есть предел, – прервал он. – Повторяю свой вопрос, и на этот раз, если не скажешь всей правды, буду считать твою поездку преступлением против государства. Заговором, в который вовлечена вся твоя семья. Ты понимаешь?
– Да, товарищ Кастро.
– Кто убил твоего отца, офицер Меркадо?
– Это… это… Это актер один, голливудский актер, по имени Джек Тайрон. Он живет в Фэрвью, штат Колорадо. Поехал домой пьяный, сбил отца, столкнул под откос и уехал. В Америке это называется «скрылся с места аварии».
– Мне говорили, нелегкая была смерть. Если тебе не слишком больно об этом рассказывать, я бы хотел услышать подробности. Как умирал твой отец?
– Ноги переломаны. Грудная клетка – всмятку. Он пытался выбраться на дорогу, но не смог. Легкие были заполнены кровью. Он захлебывался ею. Медленно. Умирал несколько часов. Когда его нашли, лицо было обморожено.
Что‑то в выражении лица Рауля чуть не выдало его истинные чувства, но он тотчас же взял себя в руки. У него почти получилось, но не совсем. Буквально через мгновение он продолжил с напускной небрежностью:
– Голливудский актер Джек Тайрон?
– Он молодой еще. Тридцать лет. Восходящая звезда. Вряд ли вы о нем слышали.
– Отчего же? Знаю его. Не по фильмам, разумеется.
По рапортам Пако.
Солнце в конце концов прорвалось сквозь туман, освещая желтыми лучами комнатный полумрак. На коньке крыши заверещали попугаи. Скоро к ним присоединились и другие птицы.
– Значит, выяснила, что Джек Тайрон убил твоего отца, и оставила его в живых? – спрашивает Рауль.
– Да, я не стала убивать его. – Отвечаю смело, но жду свиста следующей пули.
И пуля не замедлила вылететь.
– Почему?! – тяжело роняет он.
– Убила того, кто замял это дело. Утопила в озере. Убила полицейского офицера, который взял деньги и помогал замять историю. Тайрона я отпустила. Он был пьян. Аварии даже не помнил. И потом делал все, как ему говорили: произносил нужные фразы, играл свою роль. Он же актер. Он не… Он сделал это неумышленно, – объяснила я, наблюдая, как лицо Рауля подергивается от гнева. – Я его предупредила, что стану за ним следить. И если он не будет примерно себя вести, вернусь. Вернусь и убью.
Рауль склонил голову к плечу, как будто милосердие для него – явление теоретическое и на практике не встречается.
– Ты убила тех, кто покрывал убийцу, но самого Тайрона отпустила?
– Да.
Мой ответ Раулю не понравился. Он покраснел и ударил ладонью по столу. Подпрыгнула кофейная чашка. В окно заглянул громила охранник.
– Не твое это было дело! – крикнул Рауль.